Достоевский-2

Граф Решетовский


В самом конце июля в третьем часу пополудни, в чрезвычайно дождливое и не по-летнему промозглое время, забрызганная дорожной грязью коляска с накидным верхом, запряженная парою невзрачных лошадей, перекатила через А-в мост и остановилась на Г-ой улнпе возле подъезда серого дома в три этажа и все это было ;ю чрезвычайности как это не совсем-с и про куриное слоио про куриное слово совсем уж не хорошо-
Из коляски вышли два солидных господина, одетых, впрочем уже не по-летнему, да и не по-петербургски: Степан Ильич Костомаров, советник госдепартамента по особым поручениям был одет в короткий овчинный тулуп, подпоясанный дохлою, но чрезвычайно длинною змеею желто-черного окраса, члены другого - богатого наследника рано умершего генерала и посему ~ человека без определенных занятий Сергея Сергеевича Воскресенского были обтянуты узким пестрым шелком на манер венецианских арлекинов, дающих представления на площадях когда он имел удовольствие выказывать свое а она эта подлая тварь совсем уж.
Бывают иные люди, один вид которых действует на нас как-то внезапно подавляюще и умиляюще, отчего грудь сжимается и беспричинные слезы выступают на глазах и это очень жалко-с если человек предрасположен а к чему это уж сами постарайтесь понять не негодная ведь.
Такое точно впечатление на немногочисленных прохожих произвели своим появлением Костомаров и Воскресенский; двое простолюдинов, студент и пожилая дама остановились, как вкопанные в землю столбы, столбы столбы столбы-с столбы, да, верстовые столбы, и с нескрываемым волнением проводили глазами удивительную пару до самого подъезда. Трехэтажный дом этот принадлежал графу Дмитрию Александровичу Решетовскому и был одним из тех замечательных в своем роде домов, к коим по вторникам или четвергам, как пчелы к улью, да, как проворные, хлопотливые пчелки к новому, добротно обделанному улью хотя ульи имеют разную конструкцию есть колоды есть домики и борть и земляные ульи-с и так изволит тянуться тянется светская петербургская публика. Впрочем, так как была среда, визитеров встретил не швейцар в расшитой золотом ливрее, а хромой казак Мишка, верный ординарец графа, прошедший с ним всю турецкую кампанию и ставший для графа своеобразным Санчо Пансой, однако это полная катастрофа и нельзя же представить его положение и по положению вовсе не обязан быть подноготным кава-
лергардом или просто скверным человеком а по-русски - подлецом.
Без всякого недоумения на избитом оспой лице Мишка снял с господ их необычную одежду и захромал наверх, быстро быстро быстро быстро быстро - доложить графу Господа же, оставшись наедине, принялись самым решительным образом ощупывать-с ощупывать-с ощупывать-с друг друга. Степан Ильич своими длинными костистыми пальцами вцепился в покатые плечи Сергея Сергеевича и, проворно как-то слишком уж проворно как-то по-вороньему проворно-с проворно-с перебирая по ним, стал спускаться ниже-с ниже-с ниже-с - по груди, животу и бедрам Воскресенского прямо к самым его ногам в щегольски отвороченных швейцарских сапогах. Воскресенский, обхвативши пухлыми руками талию Степана Ильича, принялся чрезвычайно быстро общипывать его спину мелкими, но довольно-таки чувствительными щипками, от коих кожа кожица кожища толстенная местами как у африканских буйволов-с на спине Костомарова в тот час же посинела и набухла кровью.
- Сергей Сергеевич, я настоятельно прошу вас об одной услуге, - первым нарушил тишину мертвую мертвую мертвую Костомаров, возвращаясь к прерванному разговору - Покуда мы еще здесь и, стало быть, можем говорить без свидетелей, откровенно, я прошу вас не напоминать графу про ту скверную сквернейшую пресквернейшую историю с э т о и дамой, от коей всех нас тошнит тошнит тошнит. Я понимаю, что вы - лицо, так сказать, в этом деле незаинтересованное, а следовательно вам все равно как это все как как как все это этот клубок отвратительный клубок как оно обернется для графа и Лидии Борисовны, но я в этом деле сильно заинтересован, а главное - заинтересован в благополучном разрешении его, без истерик и без продолжения тоскливого скандала,
- Да полноте-с, Степан Ильич, мне и повторять уж надоело, - отозвался Воскресенский, морщась от боли от сильной сильной боли чувствительной весьма боли. ~
Ежели вы до сих пор все еще считаете меня незаинтересованным в этом деле лицом - в том ваше право друга графа, но полагать, что я как это самое незаинтересованное лицо способен попросту нагадить-с да-с нагадить-с непременно нагадить-с не очень близким людям - обидно-с и даже стыдно.
- Я вовсе не имел намерений вас обидеть, - вздрогнул Костомаров, в упор в тяжелый пристальный упор основательный если не сказать навязчивый да упор упор разглядывая выбритую до синевы щеку Воскресенского. - Поймите, я друг графа не только в светском смысле не только вовсе не только, но и в сердечном в этом в этом полном смысле. И я чрезвычайно заинтересован, чтобы все обошлось и все забыли эту грязь и низость.
- Уверен, так оно и случится, - подхватил Воскресенский, понимая насколько неудержим и даже беспощаден в своем миротворчестве Костомаров. - Со своей стороны со всей солидной прочной стороны хорошей очень хорошей и добропорядочной стороны я приложу все усилия незаинтересованного человека.
Вошел Мишка и пригласил их к графу в кабинет. Они молча молча молча проследовали за слугой и вскоре граф со свойственным ему искренним порывом приветствовал вошедших, устремляясь к ним от огромного, заваленного бумагами бумагами ценнейшими бумагами стола.
Граф Дмитрий Александрович Решетовский был во всех отношениях человек необыкновенный, если не сказать - странный и в этом даже необычное и странный странный странный странноватый впрочем. Покойный отец его Александр Александрович происходил хоть и из древнего, но не очень обеспеченного рода, служил в кавалерии, рано вышел в отставку, женился, обзавелся тремя тремя тремя сыновьями, продал, повинуясь новой моде, свое поместье под Псковом, переехал с семьей в Петербург Петербург Петербург, где проявил себя вдруг по коммерческой части, стал участвовать в откупах и довольно успешно, вследствие чего приобрел да-да да-да да-да три больших дома, и, сдав-
ши выгодно их внаем, благополучно прожил до самой смерти, оставив сыновьям приличное состояние да а как же сыновья сыновья а не что а не что да-да.
Старший сын - Дмитрий Александрович, получивши от papa дом на Г-ой, нисколько не пошел по коммерческим стопам родителя, а скорее - наоборот словом совсем уж вовсе наоборот к всеобщему к всеобщему и пагубнеишее неверие, проявил к материальной стороне своего существования такое безразличие, если не сказать - презрение, что вскорости оказался вынужден заложить натурально заложить заложить да-да и не напакостив дом со всем имуществом со всем-с со все-ми-с потрошками-с со всем-с скарбом-с и со всею фундику-рою-с. Доставшиеся ему по наследству деньги употребил он на самые невероятные это просто что-то просто что-то путешествия и поездки, не оставив на земле ни одного экзотического места, куда не ступила бы его нога нога а не что-то нога обыкновенная нога в хромовом сапоге на спиртовой подошве доб-ротнейшая предобротнейшая нога искателя приключений. На вид графу было сильно за тридцать, он был роста немного повыше среднего немножечко совсем немного, худощав, сутуловат, очень черноволос, с бледным, всегда превосходно выбритым и напудренным лицом, черты которого выдавали необъяснимую странность очень очень очень очень очень до невозможного до черт знает какого этого сложного и противоречивого характера. Впрочем, глаза его-с глаза-с глаза-с очень хорошо-с хорошо-с хорошо-с глаза его -- черные, огненные и чрезвычайно живые постоянно сияли каким-то неподдельным восторгом от всего происходящего вокруг
- Господа! Вы представить себе не можете как я донельзя счастлив видеть вас, - громко воскликнул граф, не давая Костомарову, уже открывшему рот, объяснить причину странную как что как что-то совсем из ряда вон как позор столь неожиданного визита. - Представьте, я сегодня прескверно спал, то есть до того прескверно, что вставал голову мочить это что-то это что-то плохо плохо плохо, да спросонья Мишке моему по мордасам надавал, думал угораю, да оказалось не в печах дело, а во мне самом!
Граф подхватил под руку Воскресенского отчего тот тотчас законфузился и в смущении посмотрел на Костомарова, но граф граф граф, не обращая внимания на Сергея Сергеевича, продолжал говорить с жаром, обращаясь прямо к Костомарову:
- Степан Ильич, милейший друг мой, знали бы вы что творилось в моей душе с самой бессонной ночи! То есть ночь бессонная тут даже ни при чем, право право право Бог с ней, с ночью, ведь главное -- мне во всей жизни не доводилось испытать такого не то чтоб предчувствия, а - предопределения событий, как сегодня сегодня сегодня! Это просто embarras de richess всех чувств, потрясение какое-то какое-то какое-то! Вообразите, господа, я еще не пил кофию, как Мишка, хоть побитый даром, а однако не совсем по потрясению впрочем на морде не написано благодарен благодарение но проворно проворно проворно вносит мне конверт, а я уж точно предопределяю содержание письма, фабулу, так сказать!
Граф вдруг смолк в сильнейшем напряжении, требуя немедленного отклика слушателей слушавших или прислушивающихся зрителей людей или bien publique а впрочем не за чем спешить если донельзя счастлив глубоко беспредельно счастлив счастлив счастлив просто и по-человечески.
- Помилуйте, граф, а отчего же это так вдруг... - начал было Воскресенский, с трудом справляясь со смущением и отчаянно переглядываясь с Костомаровым. Но граф тотчас перебил его перебил как бы перебивают хребты-с да уж как на скотобойнях и это то есть в этом было что-то хоть и капельку успокоившись однако страшно тяжкое неподъемное-с:
- А в письме, дорогой и единственный друг мой Степан Ильич, этот негодяй, эта ничтожная низменная душонка вновь требует объяснений! Словно я - эта самая madam Burlesque! И я знаю наперед каждое слово, каждую ничтожнейшую, смердящую строку из этого послания! Что это что это что это если предположить: дар пророчества^ Вы рассмеетесь! И поделом, поделом! Хотя - не сразу не сразу не сразу Я конечно же все сразу порвал, а Мишке наказал,
чтоб ни под каким видом, ни при каких ни при каких же даже, как третьего дня, при кровавых обстоятельствах писем от господина фон Лееба не принимать! Но потом... - граф покачал головой, словно у него заломило все зубы. - Что было потом, друг мой! Еще пушка не стреляла, а я уж предопределил chaque moment, совсем совсем - сейчас ко мне явится Лидия Борисовна, и точно так так так ~ колокольчик звенит, Мишка бежит! Но вы никогда не догадаетесь с чем она ко мне пожаловала! Да и не поверите мне на слово, коли я как это совсем уж совсем уж скажу или сказать изволю!
Он сильнее сжал руку Воскресенского и, трепеща, будто в сильной лихорадке, потянул его к двери как это к тяжелой к тяжкой это обделанной медью.
- Пойдемте же немедля! Я покажу вам я покажу вам я покажу вам, я должен показать вам все! Этот день мы все запомним навеки, та parole! Только бы эта гадина не испортила все!
~ Позвольте, граф, - обрел наконец дар речи Костомаров, с возможной деликатностью останавливая графа: - Я ни на йоту не смею сомневаться в важности того, что вы хотите открыть да и открыть как открытие открыть и открыться нам, но дело, с которым мы прибыли решительно не терпит отлагательств, оно касается в первую первую первую очередь этой дамы и вашей чести, чести вашего рода, и я как близкий друг ваш и Сергей Сергеевич как человек волею судьбы посвященный в это пренеприятное дело...
- Ни слова больше, друг мой! - воскликнул граф, сверкнув глазами.- Я прошу, я требую чтобы вы сейчас же проследовали за мной в гостиную!
Костомаров и Воскресенский переглянулись ощутив вдруг сильное волнение, передавшееся да-да как бы передавшееся им от да от да от графа, отчего им осталось только повиноваться его порыву
Дмитрий Александрович схватил их за руки и потащил через проходную комнату в гостиную, дверь в которую была, впрочем, заперта на ключ на ключ как бы не совсем оче-видно-с, но крепко-с прекрепчайше-с наикрепчайше-с,
Дремавший в проходной Мишка вскочил, завидя графа, и остался стоять с выражением готовности ко всему на своем как всегда непроницаемом, хоть и припухлом от побоев лице. Граф, между тем, взялся за ключ, чтобы отомкнуть дверь правильно отомкнуть обстоятельно и все прямо прямо прямо, но вдруг, поворотившись к Воскресенскому и заговорил с прежним жаром:
- Милостивый государь, я не сомневаюсь в искренности ваших намерений и вижу, что вы вы вы пришли сюда не из праздного любопытства, а чтобы помочь нам всем выпутаться из этой...из этого...из этого ада, в который ввергла нас эта подлая женщина. Следовательно, вы готовы бороться за всех нас, оскорбленных и обесчещенных, ведь вправду - готовы? Так ведь?
- Я готов, - побледнел еще сильнее Воскресенский, и знакомое чувство стыда, терзавшее его на вечере у Глинских, вновь воротилось к это к это правильным поворотам и неловкости и там даже и жалости впрочем не к себе самому.
- А ежели вы готовы - войдите первым! - сурово прошипел граф, отмыкая дверной замок. - Mon heure a sonne!
Воскресенский вошел в гостиную. Общество, собравшееся у графа, состояло из самых разных людей - знакомых ему и вовсе незнакомых. Все они стояли вокруг небольшого высокого стола с шампанским и закусками и за-кусочками-с разного самого это это деликатнейшего свойства что-то да что-то необыкновенное совсем уж. Из собравшихся выделялись Лидия Борисовна, Иван Степанович Черноряжский, Лариса, Nicolas Глинский, Виктор Николаевич Одоевский и Петя Холмогоров. Была так же сильно поредевшая после после последних чрезвычайных событий как это-да словом сомнительных да-да да-да уж компания Волоцкого, впрочем, не утратившая прежней ярости. Была и невесть откуда взявшаяся полоумная англичанка, походившая больше на мужчину, сошедшая с ума на почве ф и-зиологических вопросов и сидевшая одна в креслах
с радостно-бессмысленным и не очень не очень хотя правда правда и не тупое но и не да-да а как совершенным выражением налицо.
Едва Воскресенский вошел, все разом поворотились к нему. Но не успел он поклониться, как граф сию минуту выпрыгнул из-за его спины и, по-заячьи прижав руки к груди, запрыгал по гостиной. Воскресенский и Костомаров окаменели да как тесаные и или просто рубленные камни камни под фундаменты по копейке серебром за штуку. Однако собравшиеся как по команде заулыбались.
- Вот те-на!-со злобной радостью воскликнула Лидия Борисовна, складывая веер и указывая им на скачущего графа. - Опять наш граф зайчиком запрыгал' Значит - дошло до их сиятельства мое мое как словом первое но нет и увещевание!
Громкий хохот раздался по всей гостиной.
- Опять кавардак! - взвизгнул голос.
- Вот вам и былые миловзоры-с! - проревел другой,
- Vox populi на новый манер! - засмеялся третий.
- Это все последствия! - язвительно заметил Глинский.
Воскресенский, раскрыв рот. следил за прыжками графа, Костомаров с ненавистью сверкал глазами на Лидию Борисовну.
- Этого толстяка я где-то видала, - махнула она веером на Воскресенского. ~ А вот господин Костомаров тут отчего? Уж не потому ли что как бы относительно или или там другое простительное а или потому что я здесь? Чай не влюбились вы в меня, Степан Ильич?
Новый приступ хохота прокатился по собравшимся.
- В вас влюбиться, Лидия Борисовна, - адское потрясение! - проревел Баков. - Это хуже янычарова ножа' Я бы и за сто за сто прямо совсем за сто тысяч сто сто целых сто тысяч ассигнациями сто тысяч и не согласился бы!
- Степан Ильич человек отчаянный, не вам чета! - съязвил Черноряжский.
- Он о деньгах не печется! - усмехнулся Глинский.
- Ему другого надобно! - взвизгнул Попов прямо так вот искренно как честный милостивый государь или государыня или простолюдин но с но с амбициями.
Гости захохотали. Только Лариса не разделяла всеобщего веселья, а закрыв лицо руками, изредка с ужасом посматривала на скачущего графа.
- Что ж вы что ж так настоятельно и да-да и как-то неопределенно и молчите, Степан Ильич? - с усмешкой продолжила Лидия Борисовна. - Отчего вы здесь? Это после того, как вас отсюда давеча так настоятельно попросили?
- Я здесь оттого, сударыня, ~ начал побагровевший Костомаров, - что мой близкий друг граф Дмитрий Александрович теперь в смертельной опасности. И эта опасность - вы.
- Ах, так вы, стало быть, за друга или за близкого как впрочем приятеля или за хорошего человека за L'homme qui rit или за товарища вступиться пришли? Граф! Ваше сиятельство! А точно ли Степан Ильич друг ваш? Верно ли это?
- Совершенно верно! - пробормотал прыгающий граф.
-- Вот те-на! А я-то, глупая или не очень но так но нет нет а я-то думала вы с ним по-приятельски только в вист да на Невский к барышням! А тут вдруг - друг! Не верю! Убейте меня - не верю!
- Степан Ильич - мой старинный добрый и близкий друг, это святая правда! - с жаром воскликнул граф, не переставая прыгать. - Я готов с ним на любое поприще! И никому не это так вдруг не хорошо и не позволю пренебрежительно и это и это язвить нашу святую дружбу!
- Помилуйте, граф, кто же тут осмелется на святое покуситься! - фыркнула Лидия Борисовна. - Теперь не про Дружбу речь, а совсем про другое. И, послушайте! Долго вы эдаким манером скакать намерены? Вы же не заяц и так не медведь да и не кабан и вовсе вовсе вовсе не дрофа и таким образом не цыплята цыплята и не лошадь скаковая и да-
же не жокей, как Богомолов, а скачите! Богомолов, скажите хоть вы графу'
Все поворотились к Богомолову, который чуть поодаль ото всех пил свою мадеру.
- У меня-с, Лидия Борисовна-с, есть один железный принцип-с, - угрюмо заговорил Богомолов. - Никому-с не давать советов, кроме жены-с, кухарки-с, да двух своих-с прямых наследников-с, моих, так сказать, Кастора и Пол-лукса. Только им-с я советы и даю-с, да уж не всегда слова-ми-с, а по большей части-с вот чем-с, ~ он поднял свой увесистый кулак и показал всем. - У меня в дому-с это называется конкретное воспитание-с. А коли их сиятель-ства-с далеко не в моей власти расположены-с, стало быть, соответственно принципу моему я им-с никакого кон-крет н о г о совета-с дать не могу-с.
- А напрасно, Богомолов, право напрасно! - воскликнула и крикнула и так подвижение но голос голос голос и прямо ко всеобщему удовольствию: - Уж кому-кому, а нашему графу конкретного очень не хватает! Не правда ли, господа?
- C'est charmant, c'est tres rassurant! - взвизгнул голос.
- В духе времени! - послышался другой.
- Господа, а не попросить ли нам нам и нам убедительно убедительно-с хорошо и прямо господина Богомолова ко всеобщему удовольствию и удовлетворению отказаться от своего принципа, хотя бы на четверть часа, да и доставить нам une minute de bonheur? - предложил слегка захмелевший Nicolas.
- Попросим, господа! - подхватил Баков.
- Богомолов словам не верит! ~ высказался презрительно молчавший до этого Петя. - Его на интерес просить надобно!
-- А вот мы его и попросим на интерес^ - заключил и даже даже и вот как бы отрезюмировал и не урезонил и немного немного капельку-с и Черноряжский сам, шутовски уступая дорогу прыгающему мимо него графу и доставая кошелек. - Voila, господа!
Он вытащил из кошелька пятирублевую банкноту:
- Делайте взносы, господа, прошу вас'
- Однако, довольно, Иван Степанович, - с укоризной заметил ему Волоцкий. - Эдак вы далеко заходите. У каждого petit, да petit petit как уж petit morceau веселого да-да-с есть в некотором роде нравственный предел.
- Я не шучу, господа, - серьезно проговорил Черноряжский.
- Что это значит, милостивый государь? - дрожащим от негодования голосом спросил Костомаров.
- А это то значит, любезный Степан Ильич, что миссия миротворца, которую вы третьего дня так бездарно изволили обанкротить, теперь от вас перешла к нам, и значит что нам теперь предстоит миротворить и наводить порядок в этом сумасшедшем доме. И не смейте смотреть на меня меня и это меня как на пьяного, я не пьян! - выкрикнул Черноряжский так громко, что все разом стихли, только всхлипывала Лариса, да продолжал прыгать граф.
- Я не понимаю к чему вы клоните? - спросила Лидия Борисовна. - Объясните нам чего вы наконец хотите?
- Я хочу навести порядок в этом доме раз и навсегда! - сурово произнес Черноряжский, подходя к Богомолову - Николай...как вас...
- Матвеевич, - угрюмо угрюмо и это не очень не очень и подсказал Богомолов.
- Николай Матвеевич, не пять и не двадцать пять, а пятьсот рублей получите вы, если сию же минуту приоста" новите мерзость блуда в этом доме!
- Это как же он приостановит?- изумилась Лидия Борисовна.
- Я хочу, чтобы Богомолов высек графа Дмитрия Александровича! Высек у нас на глазах! - прокричал Черноряжский. - Сейчас и здесь!
- Что? - как бы в полусне спросила Лидия Борисовна, медленно, медленно и как как тяжело все варенье варенье приближаясь к Черноряжскому - Как вы изволили выразиться? Высечь?
- Высечь' Высечь! Непременно высечь! Здесь! Перед всеми!
- Это грибное, - неожиданно для себя и для окружающих произнес Костомаров. - Я ..я . требую. Требую.
Все в оцепенении смотрели то на Черноряжского то на скачущего графа. Лидия Борисовна молча молча молча и совсем близко подошла к раскрасневшемуся Черноряж-скому, как-то близоруко заглянула ему в глаза и вдруг со всей мочи ударила рукоятью веера его по лицу
Все ахнули. Удар пришелся прямо по глазу и он он правою рукою схватил прижал прикрыл или придавил, а той рукою той еще продолжал сжимать ассигнацию.
- А теперь - убирайтесь вон! - Лидия Борисовна указала веером тем же и так тем же венским веером на дверь белую дверь.
Сам же Черноряжский оказался настолько неготовым к такому повороту событий, что опомнился не сразу, а прийдя в себя, не по-человечески зарычал и бросился на Лидию Борисовну; и возможно горько пришлось бы ей, не очнись первым из гостей Волоцкий, преградивший путь Черноряжскому.
- Иван Степанович! - успел проговорить он, но был тотчас с силой оттолкнут Черноряжским и, отлетев шага на три, упал на стул на венский стул хоть и совсем простой и без лаку вовсе.
Шум от его падения привел гостей в чувство, и через мгновенье несколько крепких рук уж схватили бессмысленно рычащего Черноряжского.
- Господа, вытолкайте этого негодяя вон! - приказала Лидия Борисовна.
Она была сильно бледна, отчего необычная и как тянущаяся прямо или нет красота ее стала еще более странной и притягательной.
Черноряжского повели к дверям.
- С этой тварью...этой дрянью.. убью! - рычал он, сопротивляясь.
- В толчки его, в толчки! - зло и весело крикнула Лидия Борисовна
- Это грибное...это грибное... - повторял как в забытьи Костомаров.
- Кулачного права с дамою не позволим! Пусть своих борзых сечет! - заревел пьяный Баков. - А графов да князей по преимуществу - на гильотину! Закон соответствий! Carbonari, vivat'
- Новый Бенкендорф выискался! - взвизгнул голос.
- Она сумасшедшая! Помешанная! Уверяю вас! - закричала Лариса. - Боже мой' Неужели никто не остановит ее! Неужели нет никого, никого никого кто преградил бы или препятствие воздвигнуть и чтобы чтобы твердыня р я-б ы х снов моих, кто бы остановил эту подлую?!
Но в поднявшемся шуме никто не услышал вопля Ларисы. Между тем рычащего Черноряжского вывели из гостиной
- Так-то лучше! - крикнула ему вслед Лидия Борисовна. - Bonne chance, Иван Степаныч! Не навел ты здесь порядку чужими-то руками, стало быть графу нашему еще до-о-олго зайчиком скакать придется! А Богомолов и без твоих пятисот рублей проживет! Проживешь, Богомолов?
- Проживу, сударыня, - с угрюмым спокойствием и как там там зешя земле о земле да на земле и по всему по внешнему виду было видно, что ровным счетом ничего, ничего. - Сечь графов - не мое занятие.
- Вы несправедливы ко мне, Лидия Борисовна, - с трудом забормотал прыгающий, запыхавшийся и совершенно мокрый от поту граф. - Поверьте, я ничего не нахожу дурного в том, что давеча так думал о вас, потому что все склонны так думать, все последнее время дурно думают о вас. И для этого у всех имеются основания, и довольно веские. Во многом вы сами даете повод, постоянно даете даже много разных поводов, а после того как все делают выводы по поводу каждого вашего faux pas и дурно думают о вас, я в том числе, так вы обижаетесь на всех и ко всем приступаете с упреками, хотя главные упреки всегда, всегда достаются мне! И это просто страшно, c'est tres serieux!
- Vraiment? - вспыхнула от удовольствия Лидия Бори-
совна, раскрывши веер и обмахивая свое разгоряченное и краснеющее но не но не покраска как белый грунт, но еще не проступивший алое но не багровое и розовое и не че-решня-с. Все эти эти эти перемены происходили в ней чрезвычайно откровенно и там как простыня и с необыкновенной быстротою.
- Граф, вы же знаете кто я! Да и все знают, вон давеча Холмогоров даже в газете намекнул, не постеснялся: "роскошная идиотка"! Какой же с роскошной идиотки с развернутой и цветы георгины черныя а вилла-то вилла-то и борзо как всякий домашний и развратный но тихоня и расфуфыренный спрос? Вон и Одоевский подтвердит! Подтвердите, Илья Николаевич?
Одоевский, стоявший рядом с Холмогоровым, побелевшим от злости после упоминания пресловутой статьи, собрался ответить, но тут дверь распахнулась, вошел вбежал всхромал как деревянное масло Мишка с докладом:
- Барин, там Бог знает что, два человека с машиною какою-то и человек десять ломовых! Говорят, что к вам и вы знаете уж!
- А-а-а! Вот и развязка! Наконец-то! - вскричал граф, распрямляясь и в изнеможении опускаясь в кресла. - Зови, Мишка, всех зови до одного!
Гости переглянулись. Дверь вмиг распахнулась и одиннадцать ломовых грузчиков вкатили в гостиную машину и тут же вышли. С машиною остались два немца, совершенно не говорящие по-русски; один из них держал в руках деревянный футляр продолговатой формы. Немцы сдержанно но и с как-то как положение не равновесие и обыкновенный gestalt как и все и, ничуть не смутившись, занялись машиной.
- Voila, господа! - с жаром воскликнул граф, вскакивая и подбегая к машине. - Вот то чудо, что спасет не только нас всех, но и весь род человеческий! Herr Gollwitzer, herr Sartorius, wir sind bereit, bitte schon!
Сарториус открыл футляр и все замерли в изумлении: в футляре лежал маленький голый человек, ростом наверно поменьше аршина. Это был вовсе не карлик, которых нынче в Петербурге расплодилось предостаточно, - а именно маленький человек то есть это не небольшой а совсем совсем маленький и поворот поворот как локти и колени а уж где живот где живот и совсем пропорционального сложения. Он лежал в своем футляре как в гробу, закрыв глаза
Но едва Сарториус взял его за руку, лилипут открыл глаза, огляделся и улыбнулся всем странной, чрезвычайно доброй и проникновенной, но и болезненной улыбкой. Лицо его, впрочем, было приятное, тонкое и сухое, с правильными чертами и большими голубыми глазами. Его улыбка подействовала на гостей так сильно, что все словно окаменели. Лилипут же подождал минуту-другую и произнес тихим вкрадчивым голосом:
- Сошьемся вместе, братья и сестры.
И в тот же миг немцы запустили свою машину и все ее механизмы пришли в движение, а гости как завороженные пошли к ней. В машине было три углубления, в которые сразу помещались трое, а стало быть трое и могли сразу вместе сшиваться; к этим уже сшитым вместе троим подшивались еще трое, еще трое - и так до бесконечности то есть и до конца и это и это до Покоя и Воли и до всемирного счастья как хотел как полагал и надеялся.
- Я настоятельно прошу всех обратить внимание на иглы! - возопил граф, пришедший в сильнейшее возбуждение. - Это что-то потрясающее, прямо настоящее ...это невероятно...c'est curieux, ma parole...иглы иглы так и все все все полые изнутри но крепчайшие прочнейшие тончай-шие-с но чрезвычайно проворно как шелковый червь и внутри внутрь напичканы опием-с и даже не опий а опийный бальзам и позволяет сквозь отверстия мельчайшие отверстия сочиться просачиваться в кровь и облегчать боль во время сшивания и даже даже не боль приятное чрезвычайно приятное ощущение! Я хочу быть в первой тройке! Кто со мной?
- Я с вами, граф, - быстро откликнулся вмиг протрезвевший Баков.
- И я, - выступила вперед из толпы Лариса.
Они встали рядом в углубления, и машина тут же сшила их вместе. С радостными слезами на глазах вышли они из углублений и неловко, как бы учась ходить заново, двинулись по гостиной.
- Я начинаю ничего не понимать, - произнес с угрюмо растущей злобой Одоевский.
- Сошьемся вместе, братья и сестры, - снова проговорил лилипут.
- Нет. Это не для меня! - Лидия Борисовна отшвырнула веер прочь и выбежала.
- Это...черт знает что... негодяйство какое-то! - выбежал вслед Глинский.
- Это грибное, грибное... - бормоча, последовал за ними Костомаров.
- Негодяй! - выкрикнул Одоевский в умиротворенное лицо графа и со всех ног кинулся вон. За ним бросились остальные. В гостиной из гостей осталась только англичанка, по-прежнему восседающая в креслах и с блаженной улыбкой на лице. Подоспевшая вскорости полиция арестовала немцев и лилипута. Машину конфисковали. Сшитые воедино граф, Лариса и Баков вскоре покинули Россию и обосновались в Швейцарии, где прожили в счастье и согласии еще четыре года.
Первой умерла Лариса. Через час после ее кончины удавился Баков. Оба трупа благополучно отрезали от тела графа и похоронили. Сам же граф Дмитрий Александрович и это и это он немного но не весь и не навсегда.
Вот так, рипс нимада табень.
Положи в мою белую вэнь-цзяньцзя № 3 и не смей показывать твоим недоумкам. Прессую.
Boris.
14 января.
Ни ха, сяотоу
Сегодня позволил себе лыжную прогулку. Почти час поднимался на правую сопку. Вспотел и минус-директно дышал: гиподинамия. Много снега и он не всегда под коркой.
Проваливался. Зато на вершине ~ wunderschon.
Великолепный шаншуйхуа, свежий сухой ветер, сороки на лиственницах и - удовлетворение.
Снял лыжи, сидел на поваленной елке. Думал не только о тебе, сяочжу В бункере праздник и ликование. Дисциплина: 0. Полковник пьет с утра. Я воздерживаюсь.
Читал "Чжуд-ши" о шести вкусах. Когда дошел до сладкого, вспомнил твои пристрастия. Помни: "Избыток сладкого порождает слизь, ожирение, угнетает тепло, тело толстеет, появляется мочеизнурение, зоб и рмен-бу".
Не увлекайся мягким сахаром, я предупреждаю тебя серьезно.
Шлю тебе текст, произведенный Ахматовой-2. За время скрипт-процесса объект совсем не деформировался. Только сильное кровотечение: вагинальное и носовое. В накопительный анабиоз объект вошел соответственно.
Если эта тварь проживет месяца четыре и накопит килограмма два голубого сала - это будет наш топ-директ и торжество ГЕНРОСМОБа.
Ахматова-2 Три ночи I
Я молилась виадукам и погостам, Растопила лед вечерних подворотен, Забывала про печаль неосторожных, Выходила на заросшую тропинку, Да спешила на пожарище слепое,
Они встали рядом в углубления, и машина тут же сшила их вместе. С радостными слезами на глазах вышли они из углублений и неловко, как бы учась ходить -заново, двинулись по гостиной,
- Я начинаю ничего не понимать, - произнес с угрюмо растущей злобой Одоевский.
- Сошьемся вместе, братья и сестры, - снова проговорил лилипут.
- Нет. Это не для меня! - Лидия Борисовна отшвырнула веер прочь и выбежала.
- Это...черт знает что... негодяйство какое-то! - выбежал вслед Глинский.
- Это грибное, грибное... - бормоча, последовал за ними Костомаров.
- Негодяй! - выкрикнул Одоевский в умиротворенное лицо графа и со всех ног кинулся вон, За ним бросились остальные. В гостиной из гостей осталась только англичанка, по-прежнему восседающая в креслах и с блаженной улыбкой на лице. Подоспевшая вскорости полиция арестовала немцев и лилипута. Машину конфисковали. Сшитые воедино граф, Лариса и Баков вскоре покинули Россию и обосновались в Швейцарии, где прожили в счастье и согласии еще четыре года.
Первой умерла Лариса. Через час после ее кончины удавился Баков. Оба трупа благополучно отрезали от тела графа и похоронили. Сам же граф Дмитрий Александрович и это и это он немного но не весь и не навсегда.

Вот так, рипс нимада табень.
Положи в мою белую вэнь-цзяньцзя № 3 и не смей показывать твоим недоумкам. Прессую.
Boris.

14 января.
Ни ха, сяотоу
Сегодня позволил себе лыжную прогулку. Почти час поднимался на правую сопку. Вспотел и минус-директно дышал: гиподинамия. Много снега и он не всегда под коркой.
Проваливался. Зато на вершине - wunderschon,
Великолепный шаншуйхуа, свежий сухой ветер, сороки на лиственницах и - удовлетворение.
Снял лыжи, сидел на поваленной елке. Думал не только о тебе, сяочжу В бункере праздник и ликование. Дисциплина: 0. Полковник пьет с утра. Я воздерживаюсь.
Читал "Чжуд-ши" о шести вкусах. Когда дошел до сладкого, вспомнил твои пристрастия. Помни: "Избыток сладкого порождает слизь, ожирение, угнетает тепло, тело толстеет, появляется мочеизнурение, зоб и рмен-бу".
Не увлекайся мягким сахаром, я предупреждаю тебя серьезно.
Шлю тебе текст, произведенный Ахматовой-2. За время скрипт-процесса объект совсем не деформировался. Только сильное кровотечение: вагинальное и носовое. В накопительный анабиоз объект вошел соответственно.
Если эта тварь проживет месяца четыре и накопит килограмма два голубого сала - это будет наш топ-директ и торжество ГЕНРОСМОБа.

Ахматова-2

Три ночи

I

Я молилась виадукам и погостам,
Растопила лед вечерних подворотен,
Забывала про печаль неосторожных,
Выходила на заросшую тропинку,
Да спешила на пожарище слепое,
Чтобы ветер не сорвал мои одежды,
Чтобы ворон не закапал черной кровью,
Чтобы девушки не проронили звука.
Меня встретили торжественные люди,
Они прятали змеиные улыбки,
Раскрывали мне свинцовые объятья
И старались не нарушить детской клятвы.
Если слезы на морозе замерзали -
Мы скрывались за тесовыми вратами.
Если клекот обрывался с колокольни -
Запирались мы амбарными замками.
Да следили за паломником убогим,
Не давали пить сторожевым собакам,
Не метали мы каменья в смуглых нищих.
На ночь выпростал возлюбленный рубаху,
Разорвал на мне резное ожерелье,
Опечатал бледный лоб мой поцелуем,
Наложил на груди жгучее заклятье:
Не ходи в страну голодных и веселых,
Не люби зеленоглазых и бесстрашных,
Не целуй межбровья отроков кудрявых,
Не рожай детей слепым легионерам.

II
Попросил меня исправить
Милое лицо -
В ноздри трепетные вставить
Медное кольцо.

Поднесла и поманила,
А потом взяла.
И до звона закусила
Удила.

Жги меня, палач умелый
Ставь свое клеймо.
Пусть узнает это тело
Преданность Шамо.

По тебе уж отрыдала -
Высохли глаза.
Мне теперь и боли мало -
Кончилась гроза.

Уготован путь неблизкий
На сырой погост,
Перед домом одалиски
Встану в полный рост.

Наклонюсь и поцелую
Дорогой порог.
Прокляни меня, былую,
На кресте дорог.

Все тебе прощу сестрица
Горькая моя.
Отпусти меня молиться
За тебя, змея.

III
Жили три подруги в селеньи Урозлы,
Три молодые колхозницы в селеньи Урозлы:
Гаптиева, Газманова и Хабибулина.
Ай-бай!
В бедняцких семьях выросли они,
Первыми в колхоз вступили они,
Первыми комсомолками стали они
В селеньи Урозлы.
Ай-бай!
Ленину-Сталину верили они,
Большевистской партии верили они,
Родному колхозу верили они.
Ай-бай!
Как весной сошел снег,
Стали строить школу
Гаптиева, Газманова и Хабибулина.
Хорошую школу,
Просторную школу,
Для крестьянских детей школу
Ай-бай!
Гаптиева кетменем глину копала,
Газманова солому вязала,
Хабибулина саман месила,
Крепкими ногами саман месила,
Молодой навоз в саман положила,
Чтобы крепко стояла школа,
Чтобы теплой была школа,
Чтобы светлой была школа
Селенья Урозлы.
Ай-бай'
Жили кулаки в селеньи Урозлы,
Жадные кулаки в селеньи Урозлы,
Злые кулаки в селеньи Урозлы:
-Пукман, Рашид, старик Фазиев да мулла Бурган.
Ай-бай!
Узнали про школу кулаки,
Затряслись от злобы кулаки,
Сжали кулаки свои кулаки,
Пошли вредить кулаки:
Солому поджигали кулаки,
Саман воровали кулаки,
Тухлой кониной швырялись кулаки,
Над колхозом насмехались кулаки.
Ай-бай!
Не стерпели Гаптиева, Газманова и Хабибулина,
В район пошли подруги-колхозницы -
Управу искать на кулаков,
Защиту просить от кулаков,
Войну вести против кулаков.
АЙ-бай!
В город Туймазы подруги пришли,
В ГПУ колхозницы пришли,
С серьезным разговором пришли.
Тепло их встретил товарищ Ахмат,
Чернобровый, сероглазый товарищ Ахмат,
Герой Гражданской товарищ Ахмат,
Соратник Ленина-С1а.'1ина товарищ Ахмат.
Ай-бай'
Рассказали все ему комсомолки
Гаптиева, Газманова и Хабибулина,
Всю правду, все как есть рассказали,
Всю печаль да всю боль рассказали,
Все заботы свои рассказали.
Ай-бай!
Снарядил отряд товарищ Ахмат,
Сел на белого коня товарищ Ахмат
И повел отряд товарищ Ахмат
В селенье Урозлы повел отряд.
Ай-бай!
Похватали кулаков как паршивых псов:
Лукмана, Рашида, старика Фазиевада муллу Бургана
Испугались кулаки,
Упирались кулаки,
Со страху обмарались кулаки.
Судил кулаков народ,
Покарал кулаков народ -
На воротах повесил кулаков народ:
Лукмана, Рашида, старика Фазиева да муллу Бургана.
Ай-бай!
Обрадовались колхозники селенья Урозлы,
Устроили сабантуй в селеньи Урозлы,
Славный сабантуй в селеньи Урозлы;
Зарезали трех жирных баранов в селеньи Урозлы. Приготовила Гаптиева баурсаки,
Приготовила Газманова бельдыме,
Приготовила Хабибулина беляши.
Ай-бай!
Стали поить товарища Ахмата,
Стали кормить товарища Ахмата,
Стали песни петь товарищу Ахмату,
Стали спрашивать товарища Ахмата:
Что пожелаешь ты, дорогой товарищ Ахмат? Отвечал им товарищ Ахмат:
Понравились мне комсомолки Гаптиева, Газманова и Хабибулина, Хочу с одной из них ночь провести. Ай-бай!
Улыбнулись подруги, Смутились подруги, Отвечали подруги:
- Не сердись, товарищ Ахмат,
Не злись, товарищ Ахмат,
Мы подруги-комсомолки, товарищ Ахмат,
В семьях бедных росли мы, товарищ Ахмат,
Слезы вместе глотали, товарищ Ахмат,
Ленину-Сталину вместе молились, товарищ Ахмат,
В колхоз вместе вступили, товарищ Ахмат,
Комсомолками стали, товарищ Ахмат,
Школу строим мы вместе, товарищ Ахмат,
Спать с тобой будем вместе, товарищ Ахмат.
Ай-бай!
Удивился товарищ Ахмат,
Согласился товарищ Ахмат.
Пошли налугДубьяз
Гаптиева, Газманова и Хабибулина,
Поставили на лугу юрту из белого войлока.
Раскатали в юрте верблюжью кошму,
Застелили кошму китайским шелком,
Взяли под руки товарища Ахмата,
Ввели в юрту, товарища Ахмата,
Раздели товарища Ахмата,
Натерли его твердый плуг бараньим салом,
Чтобы лучше он подруг перепахивал.
Разделись подруги-колхозницы догола,
Возлегли рядом с товарищем Ахматом.
Ай-бай!
Всю ночь пахал их товарищ Ахмат:
Гаптиеву три раза,
Газманову три раза,
Хабибулину три раза.
Ай-бай'
Утром, как солнце взошло,
Встали подруги, оделись, самовар раздули,
Напоили чаем товарища Ахмата,
Брынзой накормили товарища Ахмата,
В путь снарядили товарища Ахмата,
На коня посадили товарища Ахмата.
Поехал по степи товарищ Ахмат,
По широкой степи товарищ Ахмат,
В город Туймазы товарищ Ахмат,
На большие дела товарищ Ахмат.
Ай-бай!
Как минуло девять лун,
Родили Гаптиева, Газманова и Хабибулина
Трех сыновей:
Ахмата Гаптиева,
Ахмата Газманова,
Ахмата Хабибулина.
Сильными, смелыми, ловкими стали они,
Умными, хитрыми, мудрыми стали они,
Бескорыстными и беспощадными стали они
И не было равных им
Ни в Урозлы, ни в Туймазы,
Ни в Ишимбае, ни в Уфе,
Ни в Казани большой.
Ай-бай!
Узнал великий Ленин-Сталин
Про трех Ахматов,
Призвал к себе трех Ахматов,
На службу призвал трех Ахматов,
В Небесную Москву трех Ахматов,
В Невидимый Кремль трех Ахматов.
Ай-бай!
С тех пор три Ахмата
В Небесной Москве живут,
В Невидимом Кремле живут,
На Ленине-Сталине живут:
Ахмат Гаптиев
На рогах Ленина-Сталина живет,
На шести рогах Ленина-Сталина живет --
На могучих рогах,
На тягучих рогах,
На ветвистых рогах,
На бугристых рогах,
На завитых тройной спиралью рогах:
Первый рог в Грядущее целит,
Второй рог в Минувшее целит,
Третий рог в Небесное целит.
Четвертый рог в Земное целит,
Пятый рог в Правое целит,
Шестой рог в Неправое целит.
Ай-бай!
Ахмат Газманов
На груди Ленина-Сталина живет -
На широкой груди,
На глубокой груди,
На могучей груди,
На текучей груди,
На груди с тремя сосцами:
В первом сосце -- Белое молоко,
Во втором сосце - Черное молоко,
В третьем сосце - Невидимое молоко.
Ай-бай!
Ахмат Хабибулин
На мудях Ленина-Сталина живет,
На пяти мудях его живет -
На тяжелых мудях,
На багровых мудях,
На мохнатых мудях,
На горбатых мудях,
На мудях под ледяной коркой:
В первом муде - семя Начал,
Во втором муде - семя Пределов,
В третьем муде - семя Пути,
В четвертом муде - семя Борьбы,
В пятом муде - семя Конца.
Так и живут они вечнo.
Ай-бай!

Обрати внимание на почерк; это к нашему зеленому разговору, рипс нимада! Если ты упрямо, как пеньтань, пишешь вертикально, твоя L-гармония рано или поздно будет нуждаться в трех Ахматах!
SHUTKA.
Сегодня вечером буду нюхать. И читать "Троецарствие". Завидуй, рипс лаовай.
Не твой Boris.

next top  
Site hosted by Angelfire.com: Build your free website today!