Дневник, чудом попавший на Запад, долгое время пролежал в архивах и лишь в 1982 г. был опознан как принадлежащий Ю.В. и впервые издан книгой [Iu. V. Gote, "Time of troubles, the diary of Iurii Vladimirovich Gote", Princeton University Press, 1988], а недавно переиздан в России [Ю.В. Готье, "Мои заметки", М. 1997].

Включаемые отрывки приводятся в обратном переводе с английского.

"Отсутствие русского патриотизма вообще и великорусского патриотизма в частности - чрезвычайно омерзительное явление.  В русском государстве есть всяческие виды патриотизма - армянский, грузинский, татарский, украинский, белорусский - имя им легион. Нет только общерусского патриотизма; и даже у великороссов его нет. Кажется, что основав однажды Россию, которая сейчас погибает, великорусы полностью истощили силы - или как будто понятие общерусского и великорусского было настолько связано с прежним политическим режимом, что ненависть к режиму перенеслась на все общерусское и привела к атрофии общерусского патриотизма. Местный, областной патриотизм, культивировавшийся в ушедшей России, - один из наиболее гибельных видов патриотизма. Он обратил в руины многие славянские государства, и он уничтожит нас."

"Два мировозрения соревновались в русской истории: мессианское (Третий Рим, славянофильство, "гром победы раздавайся", и... желание поучить чему-то западную демократию); и отрицающее (Котошихин, Хворостин, страсть ко всему французскому и Католицизму, Чаадаев, И.С. Тургенев устами Потугина [ультра-западника]). Увы - теперь ясно, что второе во всех отношениях превзошло первое."

"Товарищ Крыленко, большевицкий главнокомандующий, начал переговоры с немцами; на переговоры отправились три представителя - очевидно, все евреи. Россию предают и продают, а русский народ сеет хаос и устраивает ад, и совершенно безразличен к своей международной судьбе. Это беспрецедентное явление в истории, когда многочисленный народ, считающий себя великим, великая  - несмотря на все ее особенности - держава, в восемь месяцев выкопала себе могилу. Следственно, сама идея русского государства, русского народа - была мираж и блеф, она только казалась и никогда не была. Это так, но как это в то же время постыдно и горько."

"Немцы оказались способны хорошо использовать... свойства "русской свиньи".

"Рабство немцам, рабство в стыде, немцкий Viehzucht, точнее, Russisch-Schweinzucht [русская свиноферма] - вот будущее предавшей себя нации. История может поправить все, кроме будущности нации, которая из тупости и беспрецедентного в истории тупоумия и отсутствия самосознания уничтожила свое будущее, предавшись обнаженной в руки врага, в тупом наслаждении предчувствуя, что враг с ней сделает, что захочет."

"...если видные кадеты и временное правительство могут так поступать, то что ожидать от русской черни? Я прилагаю перепечатку из 'Киевлянина' [правая газета В.В. Шульгина], которая появилась сегодня в 'Русской Газете'. Я подписываюсь под ней обеими руками. Кто, в самом деле, патриоты Руси? - часть идеалистического земельного дворянства, и метисы, как я и многие вроде меня. Часть старого дворянства любила Россию и погибла за нее в этой войне; и метисы тоже любили ее. Как оказывается, любовь к родине в среднем классе была обратно пропорциональна количеству русской крови. Но, в конечном счете, эта горстка людей оказалась слишком мала, чтобы спасти страну от разрушения, желаемого полнокровно-русскими интеллигентами, которые весной 1917-го стыдились самого слова 'победа' (как, например, тупоумый Шевяков), или от плебейских горилл, которые никогда не знали ничего, кроме la peau et la poche [шкуры и кармана]."

"Шкура и карман - вот лозунги, под которыми погибла русская нация, но она погибла потому, что это и ранее были ее единственные лозунги и потому, что она нравственно неспособна к чему-либо большему - и не только по невежеству, но из-за этой лживости и бесчестности русского интеллигента."

"Недавно я думал о том, почему я не стал революционером в дни моей молодости, когда, как и сейчас, Россия делилась на два лагеря - тех, кто был у власти, и тех, кто подрывал власть. Я никогда не был безразличным к этой 'судьбоносной борьбе', но никогда не связывал себя с ней. Я был непривилегированный, не дворянин, не принадлежал к правящему классу и всегда был слишком независимым, чтобы искать удачи в этой области. Но я всегда ненавидел со всей яростью слепых кротов, гложущих корни своей собственной страны. Я никогда не мог чувствовать себя близким к революционерам, я всегда испытывал отвращение перед их недисциплинированностью, варварством, грубостью, чисто-пугачевской жестокостью, соединяемой с непроходимым тупоумием. Я думаю, что в этом отношении моя мать и мой отец оказали решающее влияние на мое мышление и развитие - влияние совершенно бессознательное, ибо оно никогда не оказывалось впрямую, но усваивалось незаметно, автоматически. Пламенный патриотизм моей матери и ее ненависть к нигилизму, ее любовь к великой, цветущей и единой России; и, напротив, - скептицизм моего отца по отношению ко многому в русской жизни, скептицизм, порожденный здравым смыслом западноевропейской буржуазии, которая понимала значение подлинного труда и умела ценить его - вот, вероятно, две силы, которые сделали меня нейтральным в вечной русской грызне и воспитали во мне ненависть как к тем, которые сделали все возможное, чтобы выключить предохранители русской общественной жизни, так и тем, которые воспользовались всеми возможностями, чтобы подготовить и устроить взрыв своей родной страны."

"Дьявольский силлогизм: России нужно сильное правительство, сильная и умная монархия; только Германия может дать ее - ни Франция, ни Америка не способны воскресить в России монархию. Они будут впустую пытаться установить здесь республиканский режим; Англию не заботит, что здесь будет происходить. Потому победа союзников не даст желанного нам результата, и потому, о ужас, необходимо, рассуждая логически, желать победы Германии. Если бы еще год назад кто-либо сказал мне, что я выговорю такие ужасные слова, я бы сам в это не поверил."

"...медленное умирание - единственное будущее для России, которое я могу представить. В Самаре образовалось какое-то эсерское правительство под флагом Учредительного Собрания. Прости их, Господи, ибо они не ведают, что творят..."

"...во всех своих разговорах с крестьянами я ни разу не слышал, за одним или двумя исключениями, ни слова о России, о солидарности, о спасении страны; цена на продовольствие, земля, легкая добыча - и более ничего. Я отмечаю это не как нечто новое, а как постоянное и неизменное проявление русского народного духа."

"...поверхностная русская культура должна погибнуть, потому что 'народ', во имя которого 'интеллигенция'... пожертвовала всем высшим в России, не испытывает нужды ни в чем, кроме грубейшего удовлетворения своих доисторических инстинктов..."

"Европа остается Европой, а Россия показала, что она ничто более, как ожидовленная Азия."

"...в русской земле мужик и интеллигент одинаково хороши, Куторга и Образцов могут пожать друг другу руку"

"...жиды крутят русских дураков в своих тонких пальцах"

"народники идеализировали народ an und fur sich. Народники и Толстой, с его чепухой откормленного помещика, призывали всякого к хождению в народ. Разные виды идиотов пытались развить народ развлечениями и театром. Но не одна из этих 'развивающих' и прогрессивных душ не нашла необходимым воспитывать чувство долга, честности и чести в этом народе. И теперь мы пожинаем достойные плоды этого дурного характера."

"Все русские потерпели поражение: царский режим пал и с ним все... правящая бюрократия, потому что она не смогла организовать дворцовый переворот; кадетоиды и кадеты в форме Львова и Милюкова, потому что они не смогли организовать революцию и направить ее; эсеры в форме Керенского, потому что они обнимались с большевиками; большевики, потому что они разрушили и разнесли все, что оставалось к тому моменту, когда они захватили власть; весь народ, потому что он, науськиваемый разжигателями, смог только разрушать, а затем смог только молчать - когда его обдирали и принуждали сражаться за евреев. Кто сможет сложить все вместе и восстановить?"

"Опубликовали декрет о концессиях... еврейские большевики сообщают 'буржуазным экономистам', что те были правы, предсказывая их полное банкротство. Каносса для иностранного капитала неизбежна..."

"Страна обречена, в одной форме или другой, быть порабощенной иностранцами. И кого проклинать? Народ, разрушивший себя, не имеет права требовать чьей-либо помощи или сочувствия. И кому помогать? Отбросам земли, даже если мы завем их солью? Это только накипь, помои [т.е. интеллигенция]"

"Музей начал получать русскую эмигрантскую печать... Одно из наиболее трагических изданий - брошюра о крымской катастрофе. Русские повсюду путаники, неспособные организовать собственные дела."

"Факт таков, что тот самый русский зверь, который проявился в Смуту, при Разине и Пугачеве, о котором Наполеон сказал gratter le russe [поскреби русского], которого уже в XIX веке блистательно предвидели немецкие пан-германисты, - это зверь вырос и разбух в лице разночинца, дикаря, нецивилизованного, но оснащенного частичкой полуиспеченного знания. Через базаровщину, нигилизм, марксизм и народничество этот зверь завладел страной, разрушил и уничтожил собственный дом и землю, смел тонкий слой дворянской цивилизации, которая не смогла даже оправиться после реформ 1861 года. Все равно, этот тонкий слой, ненавидимый интеллигенцией - вместе с людьми иностранной, европейской крови, считавшими себя русскими - были единственным европейски-образованным, единственным сознательным элементом в России: они доказали это свом истинным патриотизмом и пониманием подлинного положения в то время, когда русские интеллигенты стыдились победы, затем смаковали идею грабежа землевладельцев и, наконец, забрали в голову спасти мир посредством интернационализма, и только тогда начали чувствовать удар в свои толстые зады, когда стали лезть в их сейфы."

"Глядя на Украину, Совдепию, Сибирь и другие осколки несчастной, мертвой России, не знающие мира; глядя, как возжигается смута там, где немцы отступают, я вопрошаю себя: нужно ли нам длительное, тяжелое иго чужеземцев, их безжалостная власть, чтобы избавиться от той гангрены, от которой Русь страдала более полувека..."

"Я не понимаю, я не могу принять этого типичного воззрения русского интеллигента - пусть будет по-моему, или нарушится принцип - и тогда пусть все рушится."

"Даже высокоодаренный и образованный человек, но зараженный руссо-интеллигентской идеологией, нуждается в исключительно жестоком и предметном уроке, чтобы признать правду."

"типичные черты русского интеллигента... деспотизм, неустойчивость и плохое воспитание..."

"Вчера во время прогулки я видел русских интеллигентов, пилящих дрова. Даже рискуя сделать вульгарную шутку, скажу, что интеллигенция, доведшая дело до точки, где ей приходится пилить дрова, полностью того заслуживает. Больше она ни на что не годна."

"Сегодня начал читать работы Писарева. Какое говорливое лицемерие и какая банальность! В нем очень хорошо виден отец и дед нынешнего сверхнигилизма. Все авторитеты низвергнуты, как и сейчас. Сделаны первые попытки 'переоценки ценностей', чем с тех пор непрерывно упивались интеллигентские варвары. Ища нового ('мы укажем миру новый путь'), Писарев и последовавшие за ним поколения горилл, ложно воображая себя обновителями человечества... приняли вечные и бесценные достижения человеческой цивилизации за устаревшие авторитеты и превратили переоценку ценностей во вторжение гунов и Батыя. Так и в наши дни!"

"...посещяя милые могилы, я вновь обнаружил на кладбище Новодевичьего монастыря новые могилы знакомых - вот куда перебирается вся цивилизованная Москва, которая еще не уехала... подобно всей России она умирает - без наследников и состояния, не просто умирает, а вымирает бесследно. Единственное, быть может, утешение, - что интеллигенция, своими руками приготовившая разрушение России, вымирает со всеми остальными."

"О, презренная русская интеллигенция!"