Выводы
“С полным убеждением можно сказать, что «Варяг» благодаря удивительной стойкости, беззаветной храбрости и безупречному исполнению долга офицерами и командой с достоинством поддержал честь русского флага, исчерпал все средства к прорыву, не дал возможности одержать победу неприятелю, нанеся ему много убытков и вреда, и спас оставшихся людей, не сдав ни судна, ни команды”.
Так заканчивает Руднев свой воспоминания о бое. Таковы итоги боя по его версии, которая была полностью принята русскими официальными источниками и определила ту картину в которой показывались события в Чемульпо на протяжении почти сотни последних лет. Времени более чем достаточно, для формирования стойкого стереотипа в общераспространенном представлении “подвига “Варяга”.
Именно здесь, в оправданиях Руднева, его истоки и именно отсюда надо их соотносить с реальными событиями.
“Подвиг “Варяга”
Автор уделил много места анализу соотношения сил и показу того, что технически (по “железу”), “Варяг” имел серьезные шансы на успех прорыва. Были детально изучены данные технических характеристик, на основании которых русскими исследователями делается вывод о, якобы, “обреченности” крейсера.
Теперь, рассмотрев ход самого боя и сопоставив с известными нам данными о предвоенной подготовке экипажа корабля, необходимо сделать вывод, который, как ни парадоксально, совпадает в результате с официальной версией - да, “Варяг” был обречен.
Дело разумеется не в количестве японских кораблей, суммарной мощности судовых машин (есть и такой “аргумент” у Мельникова), американце-Крампе или вредителе-Николоссе… Корабль как раз оказался “железным”, а вот люди…
Можно долго рассуждать о технической возможности развит скорость 23-24 узла, но откуда ей взяться, если самы кочегары “опасаются подходить к топкам”? Если тайком умышленно ослабляют предохранительные клапаны?
Можно указать, что теоретически, “Варяг” мог выпускать не меньше снарядов, чем “Асама”. Но как можно расчитывать, что они попадут в цель, восхищаться настильностью и кучностью орудий, если на уже упомянутых нами последних стрельбах на пути к Чемульпо, крейсер показал вот это - Он вёл огонь на ходу 12.5 узлов, выпустил 36 152-мм, 33 75-мм, 56 47-мм и 20 37-мм снарядов. В щит попали 1 75-мм и 2 47-мм снаряда!
Как вообще можно было расчитывать на хоть какие-то попадания, если дальномерщики определяли дистанцию в полуторакратной ошибкой?
Какие же шансы оставались? Во первых, - “русский авось”. Как официально записано в вахтенном журнале корабля - “слабая надежда”, что японцы сами уйдут. Видимо, забоявшись вида русского белого человека…. Подобный аргумент свидетельствует только о необъективном, предвзятом, крайне пренебрежительном отношении к противнику. Не только комендоры и машинисты не были подготовлены. Но и офицеры и, в первую очередь, - сам Руднев, в обязанности которого как раз и входила правильная оценка обстановки, разработка и выполнение плана боя/прорыва.
Во вторых, “золотой выстрел”. Какой либо случай, который, уже в бою, позволит резко именит его ход. “Стреляйте, до конца стреляйте, и, быть может, последний выстрел сделает вас победителями”. Русские действительно стреляли. Стреляли много. Но увеличивало ли это их шансы? Ни в коей мере. Мы видели, что темп стрельбы превышал всякие разумные пределы. Здесь нет и речи о каком либо прицеливании, корректировке… Стреляли даже те орудия, которые явно не могли попасть. Это больше напоминает не воздействие на противника, а чисто психологическое желание занять себя чем-то отвлечь от чувства смертельной опасности. Это не стрельба. Это просто бездумно, механически, выгружали магазины в море. С таким же успехом они могли заняться, например, вязанием.
Если в начале боя еще видны хоть какие-то осмысленные действия (например, выбор типа снарядов - бронебойные, а не первые, попавшиеся под руку), то, начиная с первых попаданий в “Варяг”, его стрельба совершенно теряет контроль. Ссылки на то, что вышли из строя дальномеры, безосновательны. До самого конца боя, на крейсере действовали неповрежденными как минимум половина (3) дальномерных станций. Было забыто даже “общее напутствие” командира - “стрелять выдержано”.
И наконец, шанс был в том, что и составляет тему этого заголовка - в “совершении подвига”. Подвиг подразумевает, что люди на корабле совершат, что-то необычное, далеко превосходящее их ординарные способности. “Превзойдут себя”, “прыгнут выше головы”… Для этого необходимы стойкость, храбрость, чувство долга… То есть, те качества, которые Руднев особо подчеркивает, как реально проявленные на корабле. Что же, давайте рассмотрим, насколько проявлялись они в бою. Как должен вести себя корабль, стойко и храбро выполняющий свой долг?
Способность корабля сражаться, в первую очередь зависит не от степени повреждений, а от стойкости и решимости экипажа продолжать бой. Это понимали и в русском флоте: «Побеждает тот, кто хорошо дерется, не обращая внимания на свои потери и памятуя, что у неприятеля этих потерь еще больше» ( С. О. Макаров, Рассуждения по вопросам морской тактики).
Обратимся к наиболее авторитетному источнику по данному вопросу:”Главный секрет победы в морском бою заключается в том, что флагман всегда должен вести. Не важно, в каком беспорядке находятся другие - если флагман держит курс, их боевой дух будет сохранен. Флагман всегда должен двигаться вперед, как бы тяжело он ни был поврежден”. Это сказал вице-адмирал Хейхачиро Того и его слова не расходились с делом. В сражении у мыса Шантунг 07.28 на “Микаса” был сосредоточен огонь многих русских кораблей. Она получила многочисленные повреждения, но продолжала вести отряд. Это было стойко. Это было храбро. Они стреляли. Они терпели. Терпели до последнего выстрела. И дождались таки “золотой пули” - русский флагман вышел из строя, а остальные их корабли не проявили стойкости - бежали.
Цусимское сражение началось массированным ударом русской артиллерии по японскому флагману. Того на мостике остался невозмутим и корабль продолжал двигаться прежним курсом. Иная обстановка была на русском флагмане “Суворов”. Уже через 10 минут после начала боя флагман начал уклоняться, менять курс. Какое-то время он еще держался и даже пытался вернуться.
“Адмирал и командир, оба, нагнувшись, смотрели в просвет между броней и крышей.
- Ваше превосходительство! - Как всегда, оживленно жестикулируя говорил командир,- надо изменить расстояние! Очень уж они пристрелялись - так и жарят!
- Подождите. Ведь и мы тоже пристрелялись! - ответил адмирал.”
Но боевой дух быстро улетучивался.” Адмирал несколько времени выдерживал и говорил: "Василий Васильевич, успокойтесь, Василий Васильевич, успокойтесь". По переговорной трубе донесли, что получена подводная пробоина у левого носового подводного аппарата. Тогда адмирал скомандовал: "4 румба вправо!" ("Русско-японская война", изд. Морского генерального штаба, книга 3-я, выпуск И, стр. 34 - 35.).
“Все, кто находился в боевой рубке, были потрясены и деморализованы неожиданные бедствием. Ужас заставил их прятаться за вертикальной стеной брони, придавил их к палубе….
И сам адмирал Рожественский, этот гордый и заносчивый человек, скрываясь от осколков, постепенно сгибался все ниже и ниже. Наконец перед огнем своего противника он вынужден был стать на колени. Он первый подал такой пример другим. Сгорбившись, втянув голову в плечи, он скорее был похож на обескураженного пассажира, чем на командующего эскадрой. Лишь изредка кто-нибудь из молодых офицеров на момент выглядывал в прорези” (А.С. Новиков-Прибой. “Цусима”).
Этот стоп-кадр: Того, хладнокровно стоящий на мостике - “пригнувшийся” Рожественский, спрятавшийся за броней - много объясняет в причинах русского разгрома. В обоих сражениях “Микаса” получила гораздо большие повреждения, чем “Варяг” до решения о повороте, но не пыталась “выйти из сферы огня”, чтобы их исправить. И победила.
Интересно, что и у самого Того “первый блин” едва не вышел “комом”. В сражении у Шантунга, он сначала действовал по теории, пробовал “финтить” вокруг русской эскадры, “набирать очки” издалека. И чуть было не упустил противника. Только во второй половине дня, при недостатке времени, Того отбросил “правила” и пошел на сближение с русскими. В инфайтинг. В жесткий ближний бой.
Русскими командовал Вильгельм Карлович Витгефт . Штабной работник, исследователь, “не флотоводец”. Он не стал “водить” эскадру по морю. Он повел ее прямо на прорыв. Даже после единственного отклонения от генерального курса в ходе боя, он не отворачивал от противника, но восстанавливал направление, доворачивая на врага. Все остальное время курс был прямо на цель прорыва. Он не стоял на коленях в бронированной рубке, но, не уступая Того, был на мостике. Он, пожалуй, единственный командующий у русских, не отступил и не уступил ни в стойкости, ни в храбрости. Только смерть остановила его. Бой решал случай. Повезло японцам. Но никогда за всю войну русские не были так близки к победе. Сейчас его имя оклеветано и забыто, а в героях России числиться Руднев….
Показал ли “Варяг” такое же поведение? Очевидно, что нет. Крейсер повернул и пытался выйти из боя имея всего 3 попадания вражеских снарядов. Ни один котел, ни одна труба на нем не были повреждены. Машины остались неприкосновенными. Артиллерия? Упоминается о потерях только у одного орудия (#3). Обстоятельства, якобы ”перебитой” броневой трубы весьма сомнительны, а последствия (даже если бы это событие реально произошло), указанные Рудневым - совершенно невероятные. Помимо многочисленных постов дублирования и положения руля, делающего невозможным поворот направо, обратим внимания и на дополнительные обстоятельства.
Если рулевой привод действительно вышел из строя и управляться можно было только машинами, то худшее решение - затевать сложные маневры с разворотом корабля. “Варяг” двигался прямо к выходу. Это была его цель и значительную часть пути он уже преодолел. Никаких поворотов не надо и управления машинами на прямом участке - более чем достаточно для поддержания заданного курса. Но именно его крейсер и не поддержал. Он вышел из боя, далеко не “исчерпав все средства к прорыву”. Не дождавшись “последнего выстрела”.
Его команда не только не “превзошла себя”, но не обеспечила даже тех минимальных показателей, которые были достигнуты в ближайшее время. Если на учениях все же попали 3 раза из 145. То в бою - ни разу из 1105!
Если даже поверить Рудневу, что кочегары не могли разогнать корабль до скорости более 14 узлов, то в реальности они показали … 4 узла! Правда, уже выходя из боя, “Варяг” показал не менее 11 узлов, но это как раз указывает, на то, что наибольшую стойкость, храбрость и долг “герои” показали, удирая назад, на стоянку!
Разумеется, это не означает, что на корабле не было ни одного храброго человека. Это были обычные люди. Плохо подготовленные, необстрелянные, малограмотные в чем-то трусы, в чем-то храбрецы. Как и в каждой стрессовой ситуации, люди вели себя по разному. Наряду с растерянностью и паникой были и случаи достойного поведения. Но общий характер действий команды не позволяет делать вывод о каком либо героизме и подвиге.
Это чувствовали и люди имеющие хоть сколь либо больше понимания, чем тот уровень на который была расчитана официальная “лубочная” версия боя, основанная на рапорте Руднева и тиражируемая тогда в России:
"Георгиевский крест… дает большие служебные преимущества и назначается лишь за выдающиеся боевые подвиги, притом, по приговору думы, составленной из кавалеров этого ордена…
Однако и Георгиевский крест сумели дискредитировать. В самом начале войны, под первым впечатлением "подвига" "Варяга" и "Корейца", все находившиеся на них офицеры, врачи и механики были награждены, по особому Высочайшему повелению, помимо думы, Георгиевскими крестами.
Такое массовое награждение, в связи с оказанными экипажами этих судов в России неслыханными почестями, произвело на армию весьма неблагоприятное впечатление. Для каждого было ясно, что если от командира судна требовалась некоторая решимость, чтобы идти навстречу превосходному в силах неприятелю, то со стороны остальных чинов одно присутствие на корабле (может быть и невольное) само по себе не составляло еще заслуги, достойной награждения высшим военным орденом.
Неудовольствие в офицерской среде стало еще сильнее, когда впоследствии выяснилось, что вообще в указанном бою экипажем "Варяга" не было совершено никакого подвига, а на "Корейце" даже почти не было потерь…"(Мартынов Е.И. Из печального опыта русско-японской войны. - СПБ, 1906. - С. 129, 130)
Данный пример показателен еще и тем, что выражает мнение “махрового” монархиста и не может быть приписан какому либо нигилизму, бунтарству , огульному протесту любой акции властей. Это точка зрения наиболее законопослушной, консервативной части офицерства о официальном мероприятий - создание образа “подвига “Варяга” (сейчас бы это назвали ПР-акцией).
Мы располагаем гораздо большим объемом информации, чем та, которая была известна тогда “офицерской среде”. Это и статистика артиллерийской стрельбы и фактология из японских и нейтральных источников и ретроспективный анализ боевых действий… Все это позволяет утверждать, что в бою корабль не показал необходимой стойкости и храбрости. Не довел бой до конца, а при фактически первых же выстрелах противника (напомню, что первого попадания “Асама” добилась с третьего выстрела), не имея существенных повреждений и не лишившись “всех средств к прорыву”, бежал в нейтральный порт, где, неповрежденный, был брошен командой противнику.
Правда, Руднев далее намекает, что переменил свое намерение “дать отпор”, так как стали поступать сообщения о очень тяжелых потерях, делающих невозможным продолжение боя:” Непригодность артиллерии к дальнейшему действию, постепенное наполнение судна через подводные пробоины, порча рулевых приводов и большая убыль личного состава убедили в полной невозможности вновь вступить в бой, и не желая дать неприятелю возможности одержать победу над полуразрушенным крейсером, на совещании всех офицеров было решено уничтожить крейсер”.
Вообще, в идеях, которыми Руднев пользуется для своего оправдания, явно чувствуется подражание Льву Толстому. Сравним:” Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого-нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным”.
Аналогия весьма полная. Совет в Филях - совещание “у машинного люка”. Победоносная русская армия бежит, оставив свою столицу на милость французским “недобиткам” - геройская команда “Варяга”, бежит, оставив крейсер “морально убитым” японцам. Что ж давайте и мы посмотрим на эти "неслыханные потери" и оценим их величину.
