Site hosted by Angelfire.com: Build your free website today!

    



Воспоминания


 
Главная
cтраница
Воспоминания Наши
интервью
Узники
Сиона
Из истории
еврейского движения
Что писали о
нас газеты
Кто нам
помогал
Фото-
альбом
Хроника Пишите
нам



Воспоминания о Бобе Голубеве
Элик Явор
Серж Лурьи
Детство хасида в
советском Ленинграде
Моше Рохлин
Дорога жизни:
от красного к бело-голубому
Дан Рогинский
Всё, что было не со мной, - помню...
Эммануэль Диамант
Моё еврейство
Лев Утевский
Записки кибуцника. Часть 2
Барух Шилькрот
Записки кибуцника. Часть 1
Барух Шилькрот
Моё еврейское прошлое
Михаэль Бейзер
Миша Эйдельман...воспоминания
Памела Коэн
В память об отце
Марк Александров
Айзик Левитан
Признания сиониста
Арнольда Нейбургера
Голодная демонстрация советских евреев
в Москве в 1971 г. Часть 1
Давид Зильберман
Голодная демонстрация советских евреев
в Москве в 1971 г. Часть 2
Давид Зильберман
Песах отказников
Зинаида Партис
О Якове Сусленском
Рассказы друзей
Пелым. Ч.1
М. и Ц. Койфман
Пелым. Ч.2
М. и Ц. Койфман
Первый день свободы
Михаэль Бейзер
Памяти Иосифа Лернера
Михаэль Маргулис
Памяти Шломо Гефена
Михаэль Маргулис
История одной демонстрации
Михаэль Бейзер
Не свой среди чужих, чужой среди своих
Симон Шнирман
Исход
Бенор и Талла Гурфель
Часть 1
Исход
Бенор и Талла Гурфель
Часть 2
Будни нашего "отказа"
Евгений Клюзнер
Запомним и сохраним!
Римма и Илья Зарайские
О бедном пророке
замолвите слово...
Майя Журавель
Минувшее проходит предо мною…
Часть 1
Наталия Юхнёва
Минувшее проходит предо мною…
Часть 2
Наталия Юхнёва
О Меире Гельфонде
Эфраим Вольф
Мой путь на Родину
Бела Верник
И посох ваш в руке вашей
Часть II
Эрнст Левин
И посох ваш в руке вашей
Часть I
Эрнст Левин
История одной демонстрации
Ари Ротман
Рассказ из ада
Эфраим Абрамович
Еврейский самиздат
в 1960-71 годы
Михаэль Маргулис
Жизнь в отказе.
Воспоминания Часть I
Ина Рубина
Жизнь в отказе.
Воспоминания Часть II
Ина Рубина
Жизнь в отказе.
Воспоминания Часть III
Ина Рубина
Жизнь в отказе.
Воспоминания Часть IV
Ина Рубина
Жизнь в отказе.
Воспоминания Часть V
Ина Рубина
Приговор
Мордехай Штейн
Перед арестом.
Йосеф Бегун
Почему я стал сионистом.
Часть 1.
Мордехай Штейн
Почему я стал сионистом.
Часть 2.
Мордехай Штейн
Путь домой длиною в 48 лет.
Часть 1.
Григорий Городецкий
Путь домой длиною в 48 лет.
Часть 2.
Григорий Городецкий
Писатель Натан Забара.
Узник Сиона Михаэль Маргулис
Памяти Якова Эйдельмана.
Узник Сиона Михаэль Маргулис
Памяти Фридмана.
Узник Сиона Мордехай Штейн
Памяти Семена Подольского.
Узник Сиона Мордехай Штейн
Памяти Меира Каневского.
Узник Сиона Мордехай Штейн
Памяти Меира Дразнина.
Узник Сиона Мордехай Штейн
Памяти Азриэля Дейфта.
Рафаэл Залгалер
Памяти Шимона Вайса.
Узник Сиона Мордехай Штейн
Памяти Моисея Бродского.
Узник Сиона Мордехай Штейн
Борьба «отказников» за выезд из СССР.
Далия Генусова
Эскиз записок узника Сиона.Часть 1.
Роальд Зеличенок
Эскиз записок узника Сиона.Часть 2.
Роальд Зеличенок
Эскиз записок узника Сиона.Часть 3.
Роальд Зеличенок
Эскиз записок узника Сиона.Часть 4.
Роальд Зеличенок
Забыть ... нельзя!Часть 1.
Евгений Леин
Забыть ... нельзя!Часть 2.
Евгений Леин
Забыть ... нельзя!Часть 3.
Евгений Леин
Забыть ... нельзя!Часть 4.
Евгений Леин
Стихи отказа.
Юрий Тарнопольский
Виза обыкновенная выездная.
Часть 1.
Анатолий Альтман
Виза обыкновенная выездная.
Часть 2.
Анатолий Альтман
Виза обыкновенная выездная.
Часть 3.
Анатолий Альтман
Виза обыкновенная выездная.
Часть 4.
Анатолий Альтман
Виза обыкновенная выездная.
Часть 5.
Анатолий Альтман
Памяти Э.Усоскина.
Роальд Зеличенок
Как я стал сионистом.
Барух Подольский


ЖИЗНЬ В ОТКАЗЕ

(Воспоминания, часть III)


Ина Рубина.

Эпизоды "отказной жизни"

       Остановлюсь теперь на некоторых отдельных эпизодах нашей тогдашней жизни.

       Я уже писала выше о наших тесных связях с Джоном Шоу, корреспондентом лондонского журнала «Тайм». Вскоре мы познакомились и подружились и с другими корреспондентами -- американцами Бобом Кайзером (газета «Вашингтон Пост») и Альфредом Френдли (журнал «Ньюзуик»), а несколько позже с Дэвидом Шиплером (газета «Нью-Йорк Таймс»). Они снабжали нас «тамиздатом», приглашали к себе в гости. Через них мы передавали новости нашей отказной жизни на Запад. Надо прямо сказать, что их поддержка и дружеское участие очень скрашивали нашу жизнь.

       Довольно часто мы устраиваили так называемые пресс-конференции – т.е. приглашали к кому-нибудь на квартиру корреспондентов и делали заявления от имени отказников для западной прессы. Вот об одной из таких первых конференций, в которой Виталий должен был принять участие, и которая была сорвана КГБ, я и хочу рассказать.

       Это было 11 октября 1973 года. Конференция была посвящена начавшемуся 6–го октября нападению на Израиль Сирии и Египта, войне, вошедшей в историю государства Израиль как «Война Судного дня». 9-го октября 66 евреев из разных городов СССР подписали заявление о своей поддержке народа Израиля в навязанной ему войне.

       Конференция должна была состояться на квартире отказника Давида Азбеля, профессора-химика, который в сталинскую эпоху провел 16 лет в концлагерях. В 1974 году, когда ему исполнилось 63 года, он получил разрешение и уехал с семьей в США. До 1981 года преподавал в ряде американских университетов. Умер в феврале 2002 года (см. некролог в газете «Новое русское слово» от 12.02.2002).

       В то время он жил в одном из новых многоэтажных домов недалеко от станции метро «Аэропорт». Помню, был чудесный солнечный осенний день, настоящее «бабье лето». Виталий с утра готовил материалы для пресс-конференции, а я ушла за покупками. Когда я вернулась, Виталия не было, а недопечатанный лист с текстом заявления так и остался в пишущей машинке. Я поняла, что что-то произошло. Через некоторе время мне позвонили из милиции (в то время телефон еще работал) и сказали, что Виталий задержан, но вернется к концу дня. Я поняла, что надо действовать. Допечатала текст заявления и отправилась на квартиру Азбеля.

       Уже у станции метро «Аэропорт» я заметила каких-то подозрительных людей, но бодро пошла дальше. Войдя в подъезд, я сразу же наткнулась на группу гебешников. Командовал всеми какой-то пожилой тип с совершенно отвратительной рожей. Потом я видела его еще не раз. Но обратного пути уже не было. В лифт вместе со мной вошел один из гебешников. На всякий случай я нажала на кнопку на этаж выше. Но это не помогло. Там уже ждал милиционер. Он вошел в лифт, и сказал, что я задержана. На мои протесты внимания не обратили и с торжеством повели в милицию.

       Я стала громко требовать, чтобы меня отпустили, что я не понимаю, на каком основании меня задержали. Сидящий в окошке за стеклянной перегородкой милиционер пробормотал в ответ, что в доме произошла кража, и меня отпустят, как только установят мою личность (у меня не было с собой никаких документов). Пришлось подчиниться. В маленьком полутемном коридоре сидели еще несколько женщин сомнительного вида, может быть, спекулянтки или проститутки, а также молодая девушка, которую я сразу же признала за «свою». Но я ее видела в первый раз. Потом я узнала, что это была Вика Полтинникова, дочь известных отказников из Новосибирска. Я сразу же обратила на нее внимание. Вынув из кармана записную книжку, она вырывала из нее отдельные листки и преспокойно отправляла их в рот. Стоявший у двери милиционер зачарованно смотрел на нее.

       Потом в милицию пришли гебешники, которых я видела в подъезде дома Азбеля. Они вызвали милиционера, который сидел за перегородкой, и стали что-то тихо говорить ему, поглядывая на меня и Вику. Милиционер что-то недовольно объяснял им, пожимая плечами. Я расслышала только одну фразу: «Но у меня нет другого помещения». Однако через некоторое время меня и Вику отвели в другую комнату, оказавшуюся, судя по антуражу (красное знамя, бюст Ленина, длинный стол, покрытый зеленым сукном) «красным уголком» милицейского участка.

       На какое-то время мы остались одни. Вика рассказала, что она возвращается из Киева, где присутствовала на собрании евреев у Бабьего Яра по случаю годовщины расстрела, что их разгоняли и что на пресс-конференции она хотела рассказать об этом. Тут я вспомнила о заявлении, лежавшем у меня в сумке, и сказала об этом Вике. «Так порвите и выбросьте в окно!» - дала она мне весьма дельный совет. Я тут же это выполнила – порвала бумагу и выбросила обрывки в форточку. Ветер подхватил их и закружил вместе с опавшими листьями. Я едва успела сесть на свое место, как дверь отворилась и вошли два молодых гебешника, которых я видела сначала в подъезде дома Азбеля, а затем в милиции, когда они требовали от начальника, чтобы нас с Викой отделили от других задержанных. Белые обрывки заявления все еще кружились за окном.

       Один из гебешников близко подошел ко мне, так что его толстый живот нависал прямо над моим лицом, и с торжествующим видом произнес: «Так вот, гражданка Аксельрод-Рубина! Мы прекрасно знаем, куда и зачем вы направлялись – на квартиру гражданина Азбеля». Я сказала, что никакого Азбеля не знаю, что я должна была дать урок немецкого языка дочери своей подруги. «Тогда как же фамилия вашей подруги? В какой квартире она живет?». «А вот этого я вам не скажу – я не хочу, чтобы из-за меня у нее были неприятности!» - ответила я. «Ну что же, на первый раз можете быть свободной!» И я ушла. Потом я узнала, что Вику препроводили на вокзал и отправили в Новосибирск, заставив купить билет.

       «Задержан» в этот день, кроме Виталия, был также и Давид Азбель. В своем дневнике (запись от 14-го октября 1973) Виталий описывает этот день, проведенный им в отделении милиции в обществе двух сотрудников КГБ. Один из них в какой-то момент сказал Виталию: «Играете с огнем?». Виталий ответил, что каждый человек, решивший уехать из СССР, знает, на что он идет и уже заранее должен быть готов к преследованиям со стороны властей.

       Вот еще один важный эпизод из нашей «отказной эпопеи».

       В феврале 1974 года отказники Давид Азбель, журналист Веня Горохов и Володя Галацкий, художник, решили в знак протеста против отказа в выдаче им разрешения на выезд начать голодовку. Они предложили Виталию присоединиться к ним. Виталий в свое время очень жалел, что не мог присоединиться к голодовке ученых, которая проходила в июне 1973 года и в которой принимали участие ученые-отказники Александр Воронель, Марк Азбель, Александр Лунц, Виктор Браиловский и некоторые другие (всего 7 человек). Но мы в это время были в Прибалтике.

       В самом начале голодовки Веню Горохова вызвали в КГБ и обещали дать визу, если он откажется от участия в голодовке. Он уехал в марте 1974 года в Америку.

       Голодовка была начата 15-го февраля и продолжалась 10 дней. Она проходила на квартире у Давида Азбеля. О голодовке передавали по БиБиСи. Сначала было много телефонных звонков из разных стран – от коллег-ученых и еврейских организаций. Рабби Шир из Колумбийского университета позвонил одним из первых.

       Затем телефонные разговоры стали прерываться КГБ, потом телефон замолчал. Но телеграммы, посланные по почте, почему-то доставлялись. Была получена телеграмма и от депутатов Кнессета, израильского парламента, и от тогдашнего президента Израиля Залмана Шазара.

       В Колумбийском университете студенты, члены организации Student Struggle for Soviet Jewry, устроили демонстрацию на территории кампуса. Аналогичная демонстрация прошла и в Принстонском университете. Профессора университета направляли письма своим депутатам парламента и сенаторам с просьбой вмешаться в «дело Рубина» всеми доступными им путями. Естественно, что об этих действиях Колумбийского университета мы узнали лишь после нашего приезда в Америку.

       Я занималась тем, что звонила корреспондентам различных зарубежных газет и телеграфных агентств, в основном в БиБиСи (с уличных автоматов), возила коррреспондентов на квартиру к голодающим.

       Уже значительно позже, в апреле, мы получили письмо от Маруси от 24-го февраля 1974, где она описывает голодовку солидарности, которая проходила в Иерусалиме у Стены Плача. Вот что она пишет:

       «Дорогие Ина и Виталий! О голодовке сегодня большие статьи на первых страницах газет, в частности, в наиболее массовой «Маарив», по радио тоже говорят в каждой передаче. В мире тоже большой отклик – и, таким образом, цель достигнута. В пятницу и субботу я присоединилась к группе голодающих у Стены и таким образом имела возможность увидеть, как выглядит голодная забастовка «по-израильски». Раввинат предоставил бастующим комнаты для спанья около Стены; мэр Иерусалима Тедди Коллек прислал 100 (!) одеял; полиция их опекает. […] Все время подходят люди, количество их особенно увеличилось после того, как эту забастовку показали по телевидению (кроме нашего телевидения, были из английского и американского, и тоже сняли). Все спрашивают, интересуются, берут материалы (ваши письма, переведенные на иврит и напечатанные в сотнях экземпляров). Приходит много друзей, некоторые из них остаются иногда на несколько часов, чтобы сменить бастующих при разговорах с публикой, особенно если человек может говорить на иврите, английском или идиш. […]

       О вас узнаю каждый день по телефону и надеюсь, что сегодня-завтра голодовка кончится. Завтра вопрос о ней будет обсуждаться в Кнессете.

       Не знаю, получаете ли вы мои письма, потому посылаю заказным».

       Сейчас, когда отъезд из России в другую страну, даже и насовсем, является обычным делом, многим всё, о чем я здесь пишу, может показаться наивным и отчасти смешным, но тогда такое выражение сочувствия было для нас очень важным. Может быть для властей, в частности для КГБ, это и тогда было какой-то игрой, они просто «нарабатывали» себе «капитал», доказывали, что борются с «опасным врагом». Но для нас это было очень серьезно - ведь нередко такие акции протеста заканчивались арестом.

       Говоря о тех людях и организациях, которые поддерживали Виталия в его борьбе за право жить и работать в Израиле, я в первую очередь хочу рассказать о Колумбийском университете Нью-Йорка, который сыграл очень большую, если не решающую роль в борьбе за наш отъезд в Израиль.

       Профессор де Бари, китаист, знавший Виталия по его статьям, очень хорошо понимал, что просто словесного выражения солидарности недостаточно. Уже в начале января 1973 года Виталию было послано приглашение прочитать в весеннем семестре в Колумбийском университете курс лекций по философии Древнего Китая. В конце января Виталий подал просьбу в ОВиР о разрешении воспользоваться этим приглашением (естественно, нимало не надеясь на успех), и получил отказ, на этот раз без всяких мотивировок.

       В университете этот отказ советских властей вызвал недовольство и тревогу. Де Бари понимал, что нужно действовать более решительно. 28-го апреля 1973 года сенат университета на своем заседании принял предложенную им резолюцию. В ней говорилось: «Будучи ведущим центром по изучению Китая, и, в частности, китайской философии, мы в высшей степени встревожены отказом крупному ученому, специалисту по древней китайской философии, приглашенному прочесть у нас курс лекций, в его естественном и законном праве воспользоваться этим приглашением». Сенат поручил президенту МакГиллу обратиться к американским и советским властям за помощью в получении визы Виталию Рубину «ради научного сотрудничества, которое по сути своей интернационально».

       Когда Виталий решил уехать в Израиль, он полностью сознавал, с каким риском связан этот шаг. И он полностью принял на себя связанную с этим ответственность. Вот что он пишет в дневнике 15-го августа 1972 года: «В конце концов, шаг, который я совершил, был в первый раз в жизни шагом полностью свободного человека. Человека, который ради своего права быть тем, что он есть, ради права свободно выражать себя, готов пожертвовать всем. “Истина сделает нас свободными” – ещё вернее то, что человек, который говорит правду, уже свободен. Не в этом ли суть дела? Не в желании ли открыто сбросить с себя всю навязанную нам ложь и сказать открыто и свободно, как мы себя чувствуем? »

       Думаю, стоит теперь рассказать о научных семинарах, которые проходили в среде учёных-отказников. Учёные, получившие отказ, оказались в изоляции, они были лишены возможности научной работы. Они чувствовали себя вырванными из нормальной жизни. Несколько раз Виталий пишет в дневнике, что было ощущение «остановившейся жизни, жизни, которая стоит на одном месте». Чтобы всё же не утратить способности к творческой работе, не погрязнуть в повседневной борьбе с режимом (писание писем протеста, участие в пресс-конференциях, демонстрациях и т.п.), было решено проводить научные семинары.

       Один такой семинар – по естественным наукам – был организован подавшим документы на выезд в Израиль в 1971 году и получившим отказ крупным специалистом в области кибернетики, членом-корреспондентом АН СССР Александром Яковлевичем Лернером. Семинар проходил у него дома, иногда с участием приезжавших в Москву иностранных учёных. Лишь в январе 1988 года (17 лет в «отказе»!), т.е. уже после наступления «эры Горбачева», ему разрешили выехать в Израиль. Здесь он получил место почетного профессора в Институте им. Вейцмана в Реховоте и плодотворно работал там над проблемой создания искусственного сердца. Увы, Александра Яковлевича Лернера уже нет с нами – он умер 6 апреля 2004 года, вскоре после своего 90-летнего юбилея.

       В 1972 году Саша Воронель организовал семинар по физике, который собирался у него на квартире. Для многих ученых, лишенных работы по специальности в связи с желанием уехать из СССР или за диссидентскую деятельность, эти семинары были единственной возможностью продолжения общения с коллегами-учеными.

       Виталий организовал у нас дома семинар, посвящённый проблемам истории культуры и религии евреев. Первое заседание состоялось 20-го января 1973 года. Затем заседания семинаров проходили какое-то время достаточно регулярно, почти каждую неделю, до тех пор, пока соседи не начали жаловаться в милицию, что мы устраиваем «оргии». Тогда мы сочли более безопасным встречаться в другом месте. Какое-то время, примерно за год до нашего отъезда, семинары начали проводиться в семье отказника Аркадия Мая, у которого была отдельная квартира. Было много интересных и содержательных докладов, некоторые особенно запомнились – например, доклад о каббале Димы Сегала, ныне профессора Иерусалимского университета. Виталий рассказал о еврейском философе Ф.Розенцвейге, а в декабре 1975 года выступил с докладом, посвящённом пятой годовщине Ленинградского «самолётного» процесса, о котором я писала выше.

       Впоследствии, уже будучи в Израиле, Виталий напишет в дневнике (запись от 9.6.1981), что такие моменты в то тяжёлое время борьбы приносили ему настоящее удовлетворение – он говорил то, что думал, он чувствовал себя свободным человеком.

       Кроме проведения научного семинара, Саша Воронель вместе с Виктором Яхотом, тоже физиком, решили издавать самиздатский журнал под, казалось бы, безобидным названием «Евреи в СССР». На эту деятельность Сашу вдохновил известный правозащитник и знаток советского законодательства Валерий Чалидзе, который сказал ему, что в СССР никакая научная деятельность неподсудна (Н.Воронель, Без прикрас. Воспоминания. Москва, 2003, стр.340). О том, как создавался этот журнал, Нина Воронель подробно пишет в своей книге. До отъезда в Израиль Саше удалось выпустить 4 номера журнала.

       Как я уже упоминала выше, я буду останавливаться только на некоторых эпизодах – иначе мне пришлось бы повторять дневниковые записи Виталия. Они были изданы в двух томах в 1989 году (В.Рубин. Дневники. Письма. Иерусалим, Библиотека-Алия, выпуск 124-125). Так, в дневнике имеются записи о проведенных демонстрациях, например о демонстрации у Ливанского посольства в связи с нападением террористов на детей в галилейском поселении Маалот; о встречах с приезжавшими для нашей поддержки из разных стран евреями, а также общественными деятелями, в том числе, к примеру, встреча с сенатором Эдвардом Кеннеди.

       Здесь мне хочется написать о «содружестве отказников», если можно так обозначить ту атмосферу, которая царила в нашем кругу.

       По субботам, после синагоги, мы часто собирались к обеду у кого-нибудь из отказников, в том числе и у нас дома. За дружеской беседой забывались трудности, становилось веселее на душе. На этих встречах решались также и серьезные вопросы нашей борьбы за выезд. Разумеется, если дело шло о каких-то конкретных действиях, датах или месте встреч, это, в основном, делалось путем записок.

       У Александра Яковлевича Лернера мы часто бывали на его научных семинарах и на других встречах в его доме. Очень хорошо помню выступление главного раввина Лондона Якубовица на тему об «антигероях» в Танахе на одном из семинаров, встречу с рабби Лукстайном из Нью-Йорка, который занимался организацией демонстраций в поддержку советских евреев. На одной из демонстраций он вместе с группой евреев приковал себя наручниками к ограде Белого дома.

       У Александра Яковлевича выступали с песнями на идише сестры Айнбиндер, Полина и Света. Зачастую на этих встречах собиралось человек 50 и более. Иногда присутствовал и кто-либо из иностранных корреспондентов (главным образом, американцев). В доме Лернеров всегда чувствовалась атмосфера спокойствия, доброжелательности, надежды на то, что мы выстоим в нашей борьбе с режимом.

       Это чувство причастности, солидарности, дружбы очень ободряло и скрашивало нашу тогдашнюю «отказную» жизнь, все неприятности, причиняемые властями, казались мелкими и не такими уж страшными.

<== Часть II Часть IV ==>
 
Главная
cтраница
Воспоминания Наши
интервью
Узники
Сиона
Из истории
еврейского движения
Что писали о
нас газеты
Кто нам
помогал
Фото-
альбом
Хроника Пишите
нам