Site hosted by Angelfire.com: Build your free website today!

    



Воспоминания


 
Главная
cтраница
Воспоминания Наши
интервью
Узники
Сиона
Из истории
еврейского движения
Что писали о
нас газеты
Кто нам
помогал
Фото-
альбом
Хроника Пишите
нам



Воспоминания о Бобе Голубеве
Элик Явор
Серж Лурьи
Детство хасида в
советском Ленинграде
Моше Рохлин
Дорога жизни:
от красного к бело-голубому
Дан Рогинский
Всё, что было не со мной, - помню...
Эммануэль Диамант
Моё еврейство
Лев Утевский
Записки кибуцника. Часть 2
Барух Шилькрот
Записки кибуцника. Часть 1
Барух Шилькрот
Моё еврейское прошлое
Михаэль Бейзер
Миша Эйдельман...воспоминания
Памела Коэн
В память об отце
Марк Александров
Айзик Левитан
Признания сиониста
Арнольда Нейбургера
Голодная демонстрация советских евреев
в Москве в 1971 г. Часть 1
Давид Зильберман
Голодная демонстрация советских евреев
в Москве в 1971 г. Часть 2
Давид Зильберман
Песах отказников
Зинаида Партис
О Якове Сусленском
Рассказы друзей
Пелым. Ч.1
М. и Ц. Койфман
Пелым. Ч.2
М. и Ц. Койфман
Первый день свободы
Михаэль Бейзер
Памяти Иосифа Лернера
Михаэль Маргулис
Памяти Шломо Гефена
Михаэль Маргулис
История одной демонстрации
Михаэль Бейзер
Не свой среди чужих, чужой среди своих
Симон Шнирман
Исход
Бенор и Талла Гурфель
Часть 1
Исход
Бенор и Талла Гурфель
Часть 2
Будни нашего "отказа"
Евгений Клюзнер
Запомним и сохраним!
Римма и Илья Зарайские
О бедном пророке
замолвите слово...
Майя Журавель
Минувшее проходит предо мною…
Часть 1
Наталия Юхнёва
Минувшее проходит предо мною…
Часть 2
Наталия Юхнёва
О Меире Гельфонде
Эфраим Вольф
Мой путь на Родину
Бела Верник
И посох ваш в руке вашей
Часть II
Эрнст Левин
И посох ваш в руке вашей
Часть I
Эрнст Левин
История одной демонстрации
Ари Ротман
Рассказ из ада
Эфраим Абрамович
Еврейский самиздат
в 1960-71 годы
Михаэль Маргулис
Жизнь в отказе.
Воспоминания Часть I
Ина Рубина
Жизнь в отказе.
Воспоминания Часть II
Ина Рубина
Жизнь в отказе.
Воспоминания Часть III
Ина Рубина
Жизнь в отказе.
Воспоминания Часть IV
Ина Рубина
Жизнь в отказе.
Воспоминания Часть V
Ина Рубина
Приговор
Мордехай Штейн
Перед арестом.
Йосеф Бегун
Почему я стал сионистом.
Часть 1.
Мордехай Штейн
Почему я стал сионистом.
Часть 2.
Мордехай Штейн
Путь домой длиною в 48 лет.
Часть 1.
Григорий Городецкий
Путь домой длиною в 48 лет.
Часть 2.
Григорий Городецкий
Писатель Натан Забара.
Узник Сиона Михаэль Маргулис
Памяти Якова Эйдельмана.
Узник Сиона Михаэль Маргулис
Памяти Фридмана.
Узник Сиона Мордехай Штейн
Памяти Семена Подольского.
Узник Сиона Мордехай Штейн
Памяти Меира Каневского.
Узник Сиона Мордехай Штейн
Памяти Меира Дразнина.
Узник Сиона Мордехай Штейн
Памяти Азриэля Дейфта.
Рафаэл Залгалер
Памяти Шимона Вайса.
Узник Сиона Мордехай Штейн
Памяти Моисея Бродского.
Узник Сиона Мордехай Штейн
Борьба «отказников» за выезд из СССР.
Далия Генусова
Эскиз записок узника Сиона.Часть 1.
Роальд Зеличенок
Эскиз записок узника Сиона.Часть 2.
Роальд Зеличенок
Эскиз записок узника Сиона.Часть 3.
Роальд Зеличенок
Эскиз записок узника Сиона.Часть 4.
Роальд Зеличенок
Забыть ... нельзя!Часть 1.
Евгений Леин
Забыть ... нельзя!Часть 2.
Евгений Леин
Забыть ... нельзя!Часть 3.
Евгений Леин
Забыть ... нельзя!Часть 4.
Евгений Леин
Стихи отказа.
Юрий Тарнопольский
Виза обыкновенная выездная.
Часть 1.
Анатолий Альтман
Виза обыкновенная выездная.
Часть 2.
Анатолий Альтман
Виза обыкновенная выездная.
Часть 3.
Анатолий Альтман
Виза обыкновенная выездная.
Часть 4.
Анатолий Альтман
Виза обыкновенная выездная.
Часть 5.
Анатолий Альтман
Памяти Э.Усоскина.
Роальд Зеличенок
Как я стал сионистом.
Барух Подольский


ПЕСАХ ОТКАЗНИКОВ

Зинаида Партис

Зинаида Лившиц-Партиспанян родилась в Ленинграде в 1930 году, пережила первый год ленинградской блокады 1941-1942 гг. (в 1942 г. была эвакуирована из блокадного Ленинграда через Ладожское озеро). С 1948 по 1966 год проработала сначала чертёжницей, затем конструктором во Всесоюзном научно- исследовательском институте машиностроения и радиопромышленности им. Коминтерна на Васильевском Острове (входящем в военно-промышленный комплекс). В 1965 году окончила филологический факультет Ленинградского университета. Обратилась в ОВИР с просьбой о выдаче разрешения всей семье на выезд в Израиль в июле 1976 г. и получила отказ в январе 1977 г. Ещё 7 раз обращалась в ОВИР с повторными просьбами, и в 1981 г. получила разрешение и эмигрировала в Америку. Живёт в Нью-Йорке. С 2005 года публикуется в журналах "Слово-Word ", "Посев", "Зеркало".



Этот рассказ посвящается памяти отказников,
умерших, не дождавшись разрешения уехать из СССР.


      Произошло это 2 апреля 1977 года в Ленинграде. Ленинградские отказники решили справить еврейский праздник Песах все вместе. К тому времени по нелегальным спискам, составленным самими отказниками и регулярно переправлявшимся на Запад, насчитывалось нас почти полтораста семей. В списки попадали те, кто, выйдя в пятницу из ОВИРа на улице Желябова, не побоялся сказать свою фамилию и адрес дежурившему на лестнице или на улице возле парадной отказнику.

      По пятницам в те годы получали только отказы, это было правилом, и отказники по очереди дежурили возле ОВИРа, пополняя свои списки раз в неделю. Впоследствии КГБ исправил эту свою оплошность: люди стали получать отказы и в другие дни недели, и продолжать списки было уже не так легко и просто. Самые известные отказники того времени “сидели в отказе” не более пяти лет и только супруги Либерманы (случай особый, ибо сын – невозвращенец) были уже с 8-летним стажем.

      Итак, отказники решили провести Седер Песах вместе. Организованно. Коллективно. Чему учили нас всю жизнь в Советском Союзе, как не коллективности? И вот набралось сто человек, желающих отпраздновать Песах с мацой, с еврейской музыкой и даже с гостями из-за границы.

      Скинулись, как говорили там, по шесть рублей, собрали шестьсот рублей и арендовали на вечер столовую, где заказали все необходимое для праздника, кроме мацы. Столовая эта находилась на Полтавской улице, совсем недалеко от “Кафе поэтов” – бывшего Клуба МВД. Поскольку столовая – это вам не ресторан и там нет оркестра, отказники заранее в два часа дня привезли туда свою радиолу с пластинками, установили, включили, проверили.

      Встреча была назначена на шесть вечера, вернее – сбор от шести до семи. Заявить открыто - “мы хотим провести Песах в вашей столовой” – было нельзя, и руководству столовой сказали, что отмечается серебряная свадьба. Но отказники были постоянно под неусыпным бдительным оком властей: как бы чего не натворили! А то ведь были уже разные случаи. То пятнадцать человек сорвались в Москву и уселись там в приёмной Президиума Верховного Совета накануне съезда партии, чтобы подать жалобы-заявления лично товарищу Брежневу, то нашёлся смельчак - встал на улице Желябова рядом с ОВИРом, держа плакат: отпустите, мол, мою семью в Израиль. А другой ещё чище: войдя в кабинет к Виктору Петровичу Бокову (начальнику Ленинградского ОВИРа), водрузил принесённый с собой магнитофон на письменный стол, пытаясь записать свой диалог с ним.

      Вели себя ленинградские отказники крайне неспокойно ещё и в том смысле, что организовали постоянные занятия ивритом, лекции-семинары по истории еврейского народа, еврейской культуре, по математике и юриспруденции. Некоторые отказники, бывшие инженеры и преподаватели вузов, потерявшие прежнюю работу и вынужденные существовать за счёт работы в кочегарках, банях и лифтах, проводили эти занятия охотно и на самом высоком профессиональном уровне. Поэтому за отказниками был “глаз да глаз” и ещё “уши”.

      Зная всё это, к Песаху готовились очень осторожно. По телефону никому не говорилось об этом даже намёком. Адреса столовой участники не знали до самого последнего момента, до встречи у выхода из метро “Площадь Восстания”, где Аба Таратута и Толя Эпштейн вручали каждому поздравительную открытку с адресом столовой и словами бабелевского Бени Крика: “И не нужно вспоминать про всех этих глупостев…”.

      Всё было подготовлено самым тщательным образом, и всё провалилось. Когда мы с мужем подошли к столовой, шести часов ещё не было, дверь столовой была закрыта, и на улице стояло в ожидании уже человек десять – двенадцать. Шло время, участники встречи прибывали, а дверь всё была закрыта. Дверь была солидная – двойная, двустворчатая, снизу деревянная, а от середины доверху – стекло. Внутри столовой темно и никакого движения. Было впечатление, что мы пришли не к той столовой. Вдруг пошёл снег, стало очень холодно. Одеты многие были легко, по-праздничному, рассчитывая быстро дойти от метро до столовой, а тут пришлось стоять на холоде уже почти час. Одна женщина (ныне живущая в Джерси Сити), одетая в длинное вечернее платье, замёрзшая и разозлившаяся окончательно, стала стучать по стеклу, чтобы открыли. Ответа никакого. Тогда она повернулась спиной к двери и, приподняв немного своё длинное платье, стала бить высоким каблуком своих модных туфель по двери. Вокруг нас стали останавливаться прохожие. На громкий стук, наконец, в дверях столовой показался кто-то из персонала, и нам было сказано, что по техническим причинам столовая закрыта, и мероприятие не может быть проведено.

      Наша толпа увеличивалась, подходили последние. Увеличилась и толпа зевак вокруг нас. Шутка сказать – сто евреев перед закрытой дверью. Зрелище не из обычных для Ленинграда, тем более, что происходило на Полтавской улице, а не на Лермонтовском проспекте, где синагога. Последними подошли Аба иТоля. Они снова постучали в дверь столовой. Администратор объяснила: на кухне что-то вышло из строя, пришлось столовую закрыть. “Не беспокойтесь, взятые вперёд деньги вам полностью вернут через неделю!”

      Вот вам и серебряная свадьба! Было ясно – это распоряжение КГБ. Пронюхали или догадались. Мы заметили, что с двух сторон, неподалёку от нас, стоят два милиционера с рациями, они наблюдают за нами и передают кому-то о происходящем. Некоторые из отказников, увидев, что дело может неизвестно чем кончиться, стали уходить, хотя Толя убеждал не расходиться – мол, сейчас что-нибудь придумаем. Оба милиционера, видимо, получив распоряжение, подошли поближе и громко объявили: “Граждане евреи, пожалуйста, расходитесь. Столовая закрыта. Мероприятие ваше проводиться не будет”.

      Аба и Толя попросили оставшихся не расходиться, сели в машину и поехали в гостиницу “Октябрьская” – она рядом, у Московского вокзала. Я была после длительной болезни, и меня взяли с собой, чтобы мне не мёрзнуть на холоде. В ресторане гостиницы спросили: «Сколько вас?» «Семьдесят пять», - наугад ответил Толя. «Нет, нельзя! Не можем!» Помчались в ресторан “Универсаль” – тоже рядом, на Невском проспекте. Там тот же вопрос: «Сколько вас?» И тот же ответ. Садясь в машину, Толя сказал: “Напрасно я говорю, что нас семьдесят пять человек: в этих ближайших ресторанах, конечно, получены инструкции по поводу еврейского Песаха”. Вернулись на Полтавскую. Толя был прав: там, действительно, оставались ещё семьдесят пять человек, упорных и настойчивых. А с ними вместе стояли, прислонясь к стене негостеприимного заведения, молодожёны из Канады, приехавшие навестить отказников Гинзбургов. Для них это был хороший опыт знакомства с Советским Союзом.

      Решили всё-таки пойти в гостиницу “Октябрьская”: там огромный полупустой зал в ресторане. Договорились, что заходить туда будем не все сразу, а маленькими групками по четыре, по пять человек и рассаживаться за разные столики, чтобы не вызвать сразу подозрений. Так и сделали.

      Очень быстро полупустой ресторан заполнился жаждущим Песаха шумным еврейским народом, занявшим около двадцати столиков. Забегали довольные официантки, уже давно обслужившие две скромные группы посетителей – туристов из Венгрии, занимавших несколько столиков в одном конце зала, и три столика делегации из ГДР в другом конце. Оркестр играл советские песни, певец пел в микрофон.

      А дальше всё пошло замечательно: началось первое и единственное коллективное празднование еврейского Песаха ленинградских отказников.

      Самый находчивый отказник подошёл к оркестру и попросил играть “Хава Нагилу”. Известно: если музыкантам дать “красненькую” (то бишь червонец), то они сыграют и “Хава Нагилу”, не предусмотренную допущенным репертуаром.

      В зале зазвучала “Хава Нагила”. Человек тридцать отказников вышли на середину зала и, взявшись за руки, стали плясать и петь её слова на иврите. Затем всё разыгрывалось, как по нотам: сдвинулись все двадцать еврейских столиков вместе в один длинный-длинный стол. Аба и Толя внесли килограммовые пакеты мацы и разложили на столах. Метрдотель – блондинка в голубом форменном костюме бегала вдоль этого ряда столов и разорялась: столы сдвигать вместе у них в ресторане не разрешается, обслуживать никого не будут, никакой еды в ресторане уже нет, и пусть все убираются из ресторана. Она уже поняла, что евреи её провели, что ей теперь будет нагоняй по службе, и вопила “во всю ивановскую”.

      Но не так-то просто выгнать из ресторана людей, которые не ведут себя аморально, не хулиганят, а просто веселятся, поют и танцуют, празднуя свой Песах. Однако меры тут же были приняты: замолчал оркестр, и музыканты стали хмуро складывать свои инструменты.

       «В чём дело?» «Приказано уходить», - отвечали они. Ну что ж, мы и сами петь умеем. Стали петь еврейские песни, кто какие знал, кто какие помнил. Кто-то сбегал куда-то и появилось несколько бутылок вина, какие-то бутерброды и яблоки. Сидели, пили, пели и ели мацу. Венграм, сидевшим напротив, понравилась идея сдвинутых вместе столов, они тоже сдвинули свои четыре столика и стали петь венгерские песни. Шеф венгерской группы подошёл к нам и сказал, что мы подаём плохой пример иностранным туристам, чтобы мы прекратили пение. Но мы передали венграм мацу в знак гостеприимства и дружелюбия.

      То, что в ресторане находились нежелательные свидетели произвола местных властей – венгры, немцы и пара из Канады – сыграло свою роль. Метрдотель получила новые указания свыше. Официантки неожиданно стали обносить наш длинный стол горячими блюдами, вином. Мы продолжали петь еврейские песни. Вдруг, смотрим – возвращаются и занимают места музыканты со своими инструментами. Приказано им, значит, вернуться в зал.

      Оркестр грянул невероятно громко, вышел солист и стал петь популярную тогда в народе “Вологду”. Из-за оглушительной музыки мы не слышали друг друга. Но это уже не могло испортить наш праздник. Было уже за десять вечера. Все были очень довольны. Ведь главное получилось: еврейский Песах 2 апреля 1977 года отмечался коллективно! Не сорвалась!

      И не в какой-то там задрипанной столовке на Полтавской улице, на задворках Невского проспекта, отметили мы этот Песах, а в одном из самых шикарных ресторанов того времени, в центре города, напротив Московского вокзала, да ещё в окружении иностранных гостей. Так что ленинградские власти, запретив столовку, попали впросак.

 
Главная
cтраница
Воспоминания Наши
интервью
Узники
Сиона
Из истории
еврейского движения
Что писали о
нас газеты
Кто нам
помогал
Фото-
альбом
Хроника Пишите
нам