Site hosted by Angelfire.com: Build your free website today!

    



Воспоминания


 
Главная
cтраница
Воспоминания Наши
интервью
Узники
Сиона
Из истории
еврейского движения
Что писали о
нас газеты
Кто нам
помогал
Фото-
альбом
Хроника Пишите
нам



Воспоминания о Бобе Голубеве
Элик Явор
Серж Лурьи
Детство хасида в
советском Ленинграде
Моше Рохлин
Дорога жизни:
от красного к бело-голубому
Дан Рогинский
Всё, что было не со мной, - помню...
Эммануэль Диамант
Моё еврейство
Лев Утевский
Записки кибуцника. Часть 2
Барух Шилькрот
Записки кибуцника. Часть 1
Барух Шилькрот
Моё еврейское прошлое
Михаэль Бейзер
Миша Эйдельман...воспоминания
Памела Коэн
В память об отце
Марк Александров
Айзик Левитан
Признания сиониста
Арнольда Нейбургера
Голодная демонстрация советских евреев
в Москве в 1971 г. Часть 1
Давид Зильберман
Голодная демонстрация советских евреев
в Москве в 1971 г. Часть 2
Давид Зильберман
Песах отказников
Зинаида Партис
О Якове Сусленском
Рассказы друзей
Пелым. Ч.1
М. и Ц. Койфман
Пелым. Ч.2
М. и Ц. Койфман
Первый день свободы
Михаэль Бейзер
Памяти Иосифа Лернера
Михаэль Маргулис
Памяти Шломо Гефена
Михаэль Маргулис
История одной демонстрации
Михаэль Бейзер
Не свой среди чужих, чужой среди своих
Симон Шнирман
Исход
Бенор и Талла Гурфель
Часть 1
Исход
Бенор и Талла Гурфель
Часть 2
Будни нашего "отказа"
Евгений Клюзнер
Запомним и сохраним!
Римма и Илья Зарайские
О бедном пророке
замолвите слово...
Майя Журавель
Минувшее проходит предо мною…
Часть 1
Наталия Юхнёва
Минувшее проходит предо мною…
Часть 2
Наталия Юхнёва
О Меире Гельфонде
Эфраим Вольф
Мой путь на Родину
Бела Верник
И посох ваш в руке вашей
Часть II
Эрнст Левин
И посох ваш в руке вашей
Часть I
Эрнст Левин
История одной демонстрации
Ари Ротман
Рассказ из ада
Эфраим Абрамович
Еврейский самиздат
в 1960-71 годы
Михаэль Маргулис
Жизнь в отказе.
Воспоминания Часть I
Ина Рубина
Жизнь в отказе.
Воспоминания Часть II
Ина Рубина
Жизнь в отказе.
Воспоминания Часть III
Ина Рубина
Жизнь в отказе.
Воспоминания Часть IV
Ина Рубина
Жизнь в отказе.
Воспоминания Часть V
Ина Рубина
Приговор
Мордехай Штейн
Перед арестом.
Йосеф Бегун
Почему я стал сионистом.
Часть 1.
Мордехай Штейн
Почему я стал сионистом.
Часть 2.
Мордехай Штейн
Путь домой длиною в 48 лет.
Часть 1.
Григорий Городецкий
Путь домой длиною в 48 лет.
Часть 2.
Григорий Городецкий
Писатель Натан Забара.
Узник Сиона Михаэль Маргулис
Памяти Якова Эйдельмана.
Узник Сиона Михаэль Маргулис
Памяти Фридмана.
Узник Сиона Мордехай Штейн
Памяти Семена Подольского.
Узник Сиона Мордехай Штейн
Памяти Меира Каневского.
Узник Сиона Мордехай Штейн
Памяти Меира Дразнина.
Узник Сиона Мордехай Штейн
Памяти Азриэля Дейфта.
Рафаэл Залгалер
Памяти Шимона Вайса.
Узник Сиона Мордехай Штейн
Памяти Моисея Бродского.
Узник Сиона Мордехай Штейн
Борьба «отказников» за выезд из СССР.
Далия Генусова
Эскиз записок узника Сиона.Часть 1.
Роальд Зеличенок
Эскиз записок узника Сиона.Часть 2.
Роальд Зеличенок
Эскиз записок узника Сиона.Часть 3.
Роальд Зеличенок
Эскиз записок узника Сиона.Часть 4.
Роальд Зеличенок
Забыть ... нельзя!Часть 1.
Евгений Леин
Забыть ... нельзя!Часть 2.
Евгений Леин
Забыть ... нельзя!Часть 3.
Евгений Леин
Забыть ... нельзя!Часть 4.
Евгений Леин
Стихи отказа.
Юрий Тарнопольский
Виза обыкновенная выездная.
Часть 1.
Анатолий Альтман
Виза обыкновенная выездная.
Часть 2.
Анатолий Альтман
Виза обыкновенная выездная.
Часть 3.
Анатолий Альтман
Виза обыкновенная выездная.
Часть 4.
Анатолий Альтман
Виза обыкновенная выездная.
Часть 5.
Анатолий Альтман
Памяти Э.Усоскина.
Роальд Зеличенок
Как я стал сионистом.
Барух Подольский


В память об отце



      - Я не встречала человека более сильного, чем дед - сказала мне дочь.

      Меня это немного удивило. Я привык к нему. Привык к такому, каким он был в последние годы. Привык к ворчливому, с кучей болезней, часто раздражённому, иногда обижающемуся по пустякам.

      - Правда? – спросил я у дочери.

      - Да, – твёрдо ответила она. – Сильнее деда я не встречала никого, и, знаешь, не уверена, что встречу когда-нибудь.

      Я у мамы. Она не плачет сейчас. Мы разговариваем с ней о делах важных и не очень; она расспрашивает о маленьком внуке, моём сыне… Я собираюсь уходить, поднимаюсь и говорю: «Я к вам через пару деньков загляну.» Мама не замечает, а меня, будто, обожгло…

       «К вам…»… Папы нет. Уже нет. А ещё, пять минут назад мне, пусть на секунду, показалось, что он выйдет из соседней комнаты, обрадуется, увидев меня, и я услышу: «Молодец, что пришёл.»…

      Каким он был, мой отец?

      Я помню (было мне тогда лет десять), возвращались мы домой. Поздний вечер. Верно, родители взяли нас с сестрой в кино на последний сеанс. Работали они оба много, и вот эти нечастые походы в кино были для нас почти праздником. Безлюдная улица. Компания подвыпивших парней. Один из них задел плечом маму. Не помню, что сказал ему отец, но фразу: «Держись, дядя, сейчас мы вас будем бить»,- как и ответ отца: «Давай, сынок…», - запомнил. Мне не было страшно – ведь рядом был папа. Одного отец уложил на землю сразу, ударил второго… Милицейская машина, оказавшаяся поблизости, спугнула шпану. Убежали. Показания отец давать отказался. Позже я спросил, отчего он не поехал и не рассказал всё? «Не дело быть в этой жизни свидетелем или потерпевшим», - ответил папа.

      О прошлом отец не любил говорить, и только в последние годы жизни плотину эту прорвало. Он вспоминал. Рассказывал много. О войне, её начале, эвакуации, вечном желании поесть, о том, что ему мальчишкой пришлось стать опорой семьи, о людях добрых и злых. Одни помогали, поддерживали, другие лишали последнего куска хлеба. Он произносил имена, казалось, он видел этих людей, говорил и сейчас с ними. Они были реальными, не менее реальными, чем тогда.

      Отец рассказывал о том, как в неполных семнадцать оказался в армии, потом на фронте. Говорил о спорте, который очень любил. После войны он остался служить (1927-й год – долго не отпускали домой). Отец был армейским спортсменом. И вот тут он рассказывал о других людях. Говорил с теплотой, болью. Щупак, Роза, Миша Бабкин…Это – подельники. Люди вместе с которыми он в Советской Армии создал «еврейскую буржуазно-националистическую группу». Щупак был душой дела. Эта группа была не первой, которую организовывал Щупак, но всё закончилось тем, чем и должно было закончиться. Арест, очные ставки, пытки, которые продолжались почти месяц, избиения с требованиями признать себя виновным. Жуть кровавая, которой, казалось, нет конца. Сочувствие урок, соседей по камере. – «Подпиши, парень. Эти суки убьют тебя». Особое совещание, приговор. Лагерь. О лагере подробно в эти последние месяцы жизни отец говорил впервые. Рассказывал о войнах, сучьих и воровских, которыми был охвачен Архипелаг, о том, что спать приходилось с ножом под подушкой. И опять о людях -хороших, в которых сострадание и милосердие не смогли убить, и о сломавшихся, потерявших облик человеческий, стремительно превращающихся в животных; о нелюдях, в которых, казалось, никогда и не было ничего человеческого.

      Люди были разных национальностей: чеченцы и русские, украинцы, крымские татары… бывшие советские военнопленные, военнопленные немцы. Отец произносил имена. Одни с теплотой... Татарин Лёвка, бригадир, спас от верной смерти в первый же день, уложив бригаду на землю, когда конвоир послал за запретку «принести дров». Парнишка-чеченец, с которым ели вместе: «Я за тебя, Саша, любого порву» . Называл и другие имена, но с отвращением, порой, казалось, с ненавистью, не давней, а с той, злой, «вчерашней».

      Часто вспоминал папа своих родителей. О маме говорил тепло, а об отце с гордостью. Тот был первым, кому удалось, неведомо как, проехав тысячи километров, добраться до их лагеря. «Первой ласточкой» назвал моего деда начальник лагпункта.

      Вспоминал освобождение, обморок в Москве, когда впервые за много лет съел на Киевском вокзале виноград.

      А потом - (об этом папа особенно любил вспоминать, говорил с радостью) – встреча с моей мамой. Прожили они вместе более пятидесяти лет. О маме отец заботился трогательно. Ему было важно, чтобы она никогда не испытывала ни в чём недостатка, баловал её.

      Работа. А ещё учёба. Пришлось навёрстывать, в войну было не до книг. Рядом была мама, уже закончившая институт. Она помогала отцу редко и немного. Он ведь не любил, когда ему помогали. «Знаешь, спасибо, но лучше я сам», - обычно отвечал он.

      А на работу после лагеря устроиться было тяжело. И отец был благодарен людям, которые помогли ему. А уже потом, через много лет, когда сам принимал людей, начальство частенько упрекало его в том, что службу, которую он возглавлял, превратил в «теплицу» для евреев и людей с судимостью. На пенсию отец ушёл начальником службы эксплуатации газового хозяйства области. Начальником он был жёстким, но всегда справедливым.

      Отец помогал многим. Я часто встречал людей, которые, узнав, чей я сын, с благодарностью говорили о нём.

      Всегда заботился о близких. Наши проблемы становились его проблемами. Отца никогда не надо было просить. Он делал всё, подчас даже больше. Иначе он просто не мог.

      Он очень хотел уехать в Израиль. Другой страны для него не существовало. Отец не хотел и слушать о Штатах, не понимал уехавших в Германию - «Как они могут жить рядом с Майданеком?». В Израиль смог приехать только в 91-м году. Он радовался успехам своей страны, тяжело переживал её неудачи.

      Заболел отец давно, но на болезни он сетовал не за то, что причиняли боль и неудобства, а за то, что мешали строить планы, быть человеком деятельным. «Если бы я был здоров, - говорил он даже в последние месяцы, - сидел бы я разве дома?»

      То, что отец продолжал жить в последние пять лет, было просто чудом: больное сердце, диабет, почти не работали почки, а потом, уже в больнице, обнаружился неоперабельный рак. Внутренняя сила, воля и жажда жизни держали его на этой земле. Боль, по всей вероятности, была непереносимой, но он и это, последнее испытание выдержал более чем достойно.

      - А ты встречал человека сильнее деда? – спросила у меня взрослая дочь.

      Встречал ли я? Постой…

      - Нет, Аля, наверное, нет… Наверняка нет.

      Я невольно примерял его судьбу на себя. Спрашивал: хватило бы у меня сил, пережив ад, снова жадно хотеть жить. И не просто хотеть, а делать, постоянно ставить цели, добиваться, и всё это на преодолении, почти всегда не благодаря, а вопреки обстоятельствам. Не знаю…


      P.S. У меня растёт сын. Он родился в один день с дедом – 3-го декабря. Отец называл его лучшим подарком на свой день рождения…


Марк Александров,
март 2010 г.

 
Главная
cтраница
Воспоминания Наши
интервью
Узники
Сиона
Из истории
еврейского движения
Что писали о
нас газеты
Кто нам
помогал
Фото-
альбом
Хроника Пишите
нам