___LYRICAL GRAFFITI________________
//////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////

______________________________________________________

Случается, забываюсь, вставляю латинский знак,
Или вдруг даже цифру в тело русского слова.
Шанс применить свободу - backspace, encore...
Или рука, бывает, мусолит выбранную страницу
В тайной надежде ее расщепить на две -
Увидеть секретный текст, неведомые слова...
Все ненадолго. Я прихожу в себя
Где-нибудь среди стен, под электронным солнцем,
В гильбертовом пространстве, в конце концов...
Нужно ввести возмущенье. Покинуть свою орбиту.
Да, просто снять очки, и в нелинейном мире
Вновь превратиться в приемник сверхтонких волн.

2000
______________________________________________________

Бог энтропии, видимо, безлик.
Безлик и безымянен. Побеждая,
он жертве не дает себя узнать,
и та виновными считает третьих,
по-своему, конечно же, права.

И нить ведет обратно в лабиринт:
нет от пути для путника свободы.

Что верно, как и то, что неудача
не расширяет перспектив. Любовь
давно уж перестала жить надеждой,
оставшись неустанным монологом
на грани превращенья в диалог.

2000
______________________________________________________

Seasons of Man (Jahreszeiten des man)

зима

Праведен снег,
чист и безгрешен
в поле.

Пресен Христос,
счастлива птица
в небе.

весна

Эта тревога не зря, не зря -
из поднебесья, через моря
слуги спешат, встречают царя.

Ты не восславлен и не гоним,
просто невидим, не нужен им.
Впрочем, тебе подадут, пилигрим.

лето

Солнце, жара, гудрон, циклоны, антициклоны;
Шум переходит в ярость; серые бастионы
Кажутся миражом; первый встречный - легальный псих;

Проспект - поле боя, герои - клонированные лица;
И ты замедляешь шаги в надежде остановиться,
Но ты и сам - часть циклона, пленник кругов своих.

осень

Постепенно начинаешь
забывать и прощать,
становишься усталым и мудрым.

Учишься прятать
большое отчаяние
в маленькое стихотворение.

1997-2000
______________________________________________________

Камни под Солнцем
                                                                    С.С.

Тронь эту плоть материи, волю, что не страдает,
Свободна в своем покое, не мыслит, не созерцает.
Кварцевые письмена обжигают кожу.
Галлий расплавился бы, и рубидий тоже
Расплавился бы, вспыхнув плазмой рубина.
Все-таки лучше отдернуть руку. И на
Фрактальной ткани ладони блестит ожог.
Так метафизика берет у химии в долг,

Ибо возникло то, чего нет, а могло бы.
Что подтверждает тот факт, что ты сам, и твой вектор, оба
Равно неправы в своем стремлении к совершенству.
Что принуждает тело чураться излишних жестов.

2000
______________________________________________________

                                                                       L.F.

Может быть, только вера имеет размерность Бога,
Может быть, вскоре и нам не избежать итога,
А может быть, только бессмысленность и безмолвье
Уподобляют бессмертье бессоннице в изголовье.

Может быть, вместо прощанья случится смерть в интерьере,
Может быть, созерцанье мешает любой карьере,
Так что за ширмой мира начальник судьбы безликий
И не заметит усилий вглядеться в огонь сквозь блики.

Может быть, мы опять нашу смерть обманем,
И, зачем жили здесь, ей говорить не станем,
И диалоги наши в четвертом и пятом лицах
Не напечатают больше ни на каких страницах.

Если же все не так, значит, все - не хуже,
Вместо небес пусть - асфальт, вместо облак - лужи;
Жизнь при любом раскладе зависит от повторенья,
Может быть, это скучно, но много скучней - забвенье.

1998
______________________________________________________

Принцип действия мозга основан на повтореньи,
И оно в своей безраздельной власти
Способно разрушить, смять, искромсать,
Низвести до уровня протоплазмы
Содержимое всех извилин.

Боль имманентна памяти. И опять,
Как тогда, ты уходишь вдаль, за горизонт событий,
Исчезая сквозь стекла скользящей клетки,
Оставляя свидетеля одного,
Совершенно безумным, в камере-диобскуре.

2000
______________________________________________________

пределы

Существуя в мире тел
(Как начальник захотел),
Для любой наличной вещи
Мы легко найдем предел:

Для любви предел - сгореть,
Для мечты предел - посметь,
А пределом для надежды
Мы сочтем, наверно, смерть;

У земли предел - вода,
У небес предел - звезда,
Лишь у времени предела
Не бывает никогда.

2000
_______________________________________________________

Уильям Фолкнер

Нужно что-то сказать,
и я повторяю: "endurance"* -
любимое слово
Уильяма Фолкнера.

Теперь он давно уже мертв.
Смесь шотландской крови с французской
земля поглощает с особенным интересом.
Что мог он ответить Судье?
"Мне было что защитить."
Мне тоже есть что защитить,
и я говорю:
endurance.

Кто-то слышит меня, -
те, кто так же стоят у распахнутых окон,
наблюдая сраженья гигантов
среди обветшалых структур.

1996

*Endurance - стойкость (англ., франц.)
______________________________________________________

Америка

Твой язык не страдает избытком флексий,
Его романо-германский баланс подобен
Коромыслу новой слепой Фемиды,
Наследницы справедливости двух империй.

Твой Зевс одряхлел и лишился священной власти;
Наследник его - могущественный Меркурий:
Долг перед ним опутал всю ойкумену,
Вера в него оттиснута на банкнотах.

Минерва твоя отдалась Меркурию в рабство;
Афина - себя раздала по частям плебеям;
И - да будет тайное явным! - твоя Венера
Протеем в женском обличьи глядит со страниц "Плейбоя".

Впору ей и супруг, всадник, держатся на котором
Два столпа демократии, партии-диоскуры,
Твой неизменный символ, сеятель и хранитель -
Ковбой, Аполлон-кентавр с "Мальборо" в крепкой пасти.

Но выше, огромней всех в твоем пантеоне,
За инфракрасным щитом неуязвим, невидим,
Попирая ступнею твердь, возвышаясь над облаками
Молча взирает с небес электронный Марс.

1999
______________________________________________________

последняя стоянка Ахилла - эпитафия Ницше

Разница между морской водою и кровью
Заключена только в цвете и температуре,
Больше ни в чем.

И мы растворимся в море,
Расплетая текстуру белковой вязи,
Возвращая арийский глагол в первичное бормотанье.

2000
______________________________________________________

Анабазис

                            1

Досужий взгляд блуждает по вещам -
Стеклу, асфальту, серым кирпичам.
Безрадостно объектов бытие.
Их безысходность скрыта в их судьбе:
Им пребывать в молчаньи суждено,
Свободным лишь паденье им дано.

Но взгляд, наоборот, стремится вверх,
Ища свободы от любых помех.
Возможно, цель его - среди небес,
Где был предмет искомый, да исчез...
Так может ли хоть что-то намекнуть,
Где знак, способный указать нам путь?

                            2

Пройдя до кратной доли жизни срок,
Любой субъект выходит на порог.
И что за ним? Допустим, темный лес
(Где ждет набор классических чудес),
А может быть, проспект - асфальт, цветы...
И ад других - таких же, как и ты.

Толпа на лес похожа все равно...
Кому-то заблудиться суждено,
А кто-то вызывает всех на бой...
Но ты опять останешься собой,
Твой путь рассчитан на какой-то смысл...
Попробуй навести на фокус мысль!

                            3

Фатально был неправ Экклезиаст,
Реальность записавший на балласт, -
Так всякий, кто искры небес лишен,
Дурною бесконечностью пленен
(Чей образ, безусловно, небоскреб -
Членистотелый вавилонский столп);

И кто ключом к Вселенной чтит фрактал,
Не ведает о том, что проиграл,
Не распознав за цифрами врага,
Под чьим гипнозом движется рука,
В безвольи несвободы, нелюбви
Ведя к нулю асимптоты свои.

Их много, и их истина ясна,
Как формула средь путаницы сна,
Но проницает, как нейтрино - твердь,
Их души неминуемая смерть,
Не оставляя за собой следа,
Во всяком направленьи без труда.

Так Цезарь, наш классический кумир,
В порядок приводил латинский мир,
Азотом разбавляя кислород;
И вскоре отупел его народ,
Уродство и юродство обретя,
Законы вырожденья соблюдя.

Но унитарность - признак правоты.
И вот, убрав увядшие цветы,
Усталый гений сядет у окна,
Чтоб описать реальность, как она
Ему видна. И спорить с ним не хватит сил.
Он - Цезарь, он увидел - победил:

"С далеких гор к морям бежит река,
Термит возводит замки из песка,
Штампует, как и испокон веков,
Конвейер кармы души мотыльков,
Зерно пускает корень в плоть Земли,
Поэты бредят, но твердят: "Внемли!"

(И станет ясно: скрыться от причин,
И следствий, прилагающихся к ним,
Нет шансов, и что линия, спираль,
И броуновский бег в пустую даль
Отобразить способны нашу жизнь,
Как некий общепризнанный софизм.)

Закончив строчку, каменеет он...
Но в книге тех мы не найдем имен,
Кто многое заметить в мире мог,
Чем Цезарь бы брезгливо пренебрег -
Катон, Сенека, - мудрость и печаль,
Их взгляд, навечно устремленный вдаль.

Их стойкость вне систем координат,
Проверенная точность их утрат,
Дарующая знание вещей
Из смутных, пограничных областей,
Где бытие сплелось с частицей "бы",
Рождая флуктуации судьбы -

Возможно, отрицанье общих мест -
Любови драгоценный, вечный жест -
Всего лишь мановение руки,
Сметающее с шахматной доски
Толпу безвольных пешек и ферзей,
Рабов линейных функций и идей.

Возможно - отклонение угла
Паденья зла от отраженья зла
Угла, в заросшем кожею зрачке,
Немым стигматом спрятанном в руке;
Возможно, вечный отблеск новизны...
Но те, кто смог заметить - спасены.

Танцуй же в такт синкопе бытия
На тонком льду сгорающего дня,
Memento mori обращая в ритм,
Пронизывая время сетью рифм,
Чтоб в вечности прообраз возвести
Из отражений, встреченных в пути.

2000
______________________________________________________

дополнение к принципу Паули

Двуликий Янус дважды ослеплен -
Двойная тьма в ограде черной боли;
И среди слуг его никто не вечен - вон,
На столике, стакан воды, и в нем

Неслышно распадается протон:
Статистика - сестра свободы воли;
Должно быть, был среди собратьев он
Отмечен лишним квантовым числом.

2000
________________________________________________________________________________________________________________